Выставка «(Не) время для любви»: романтика в эпоху Холокоста

В Еврейском музее и центре толерантности открылась выставка «(Не) время для любви», посвященная романтическим историям во время геноцида евреев в 1940-е годы. Рассказываем самые трогательные.

Экспозиция – микс современного израильского искусства и цитат из реальных дневников и мемуаров узников концлагерей, которым посчастливилось влюбиться в эпоху бесконечного унижения и постоянной борьбы. Цитаты из воспоминаний влюбленных объединены по темам и расклеены по стенам музея, рядом продолжают раскрывать тему картины, скульптура и инсталляции. На экспозиции нет фотографий влюбленных, это сделано специально: организаторы хотят, чтобы зритель наладил со свидетелями Холокоста прежде всего эмоциональный контакт. На выставке – 11 любовных историй, выбрали три самых драматичных.

Ханнелора и Дик

Лиор Вагима, 2016. Фото: Михаил Голденков/The City

В мае 1942 года Ханнелору Вольф вместе с семьей депортировали из Берлина в Люблинское гетто (Польша). После его ликвидации девушке пришлось скрываться от гестапо, но Лору быстро поймали и отправили в концлагерь в Белжице. До конца войны она побывала еще в пяти лагерях, и каждый из них запечатлелся в памяти по-своему: так, в Краснике ее изнасиловал офицер СС, а в Будзыне она встретила будущего мужа – польского солдата Дика. У него были связи на кухне, и он подкармливал Ханнелору. В разговоре с подругой Феллой она делилась: «Кажется, я влюбилась. Мы виделись сегодня вечером в подсобке за кухней. Он принес мне хлеба и кофе. И не такого горького пойла, которое нам дают, а настоящий сладкий кофе». Фелла не выдержала: «Как ты можешь говорить про любовь, когда вокруг такое? В таких местах, как Будзынь, не влюбляются». На что Ханнелора парировала: «Поздно, Фелла, дорогая, любовь не планирует, она просто случается».

Дик обменивал крошки хлеба на носки, ботинки и нижнее белье для возлюбленной. Позже Ханнелоре самой пришлось поддерживать Дика: его сделали участником спецотряда, чьей задачей было по ночам вырывать золотые зубы у мертвых заключенных, а после сжигать трупы. Они начали грезить о счастье только тогда, когда попали в список Шиндлера: «...мечты о том, как мы посадим дерево сирени, похожее на то, что росло у нас перед домом…» (рядом с родительским домом Ханнелоры, – Прим. ред.). Ханнелора и Дик выжили и посадили свою сирень.

На выставке представлены фрагменты из книги Лоры (Ханнелоры) Хиллман «Я посажу для тебя дерево сирени. Мемуары девушки из списка Шиндлера» (2005)

Рошель и Джек

Рами Атер «Дорога к VII», 2017. Фото: Михаил Голденков/The City

Джек Сутин и Рошель Шлифф познакомились еще до 1939 года, но особо не общались. Летом 1941 нацисты расстреляли всю семью Рошель, но она осталась жива: во время массовых убийств в своем городе работала на лесопилке и бежала, позже присоединилась к отряду советских партизан. Но протянула там недолго: за место в лагере русские требовали выполнения не только бытовых дел вроде готовки, но и оказания сексуальных услуг.

Джек в 1942 году бежал из гетто. Вместе с другими евреями он сделал землянку в лесах Миранки. Разумеется, еды не было, чтобы не умереть с голоду, приходилось обворовывать польских фермеров. Однажды Джеку приснился сон: мама сказала, что скоро к нему придет его судьба – Рошель. Он настолько поверил приснившейся матери, что даже соорудил в бункере место для будущей возлюбленной.

Над ним потешались знакомые, но предсказание сбылось: в конце 1942 года Рошель действительно присоединилась к их лагерю, сбежав от русских. Их отношения начались не сразу: «Джек не настаивал на физической близости, но он определенно был в меня влюблен. Спустя месяц или около того он стал вести себя более напористо, пытался поцеловать и обнять меня. И я подумала: «Ага! Так я и знала. Вся эта нежность и готовность защищать меня были прелюдией к сексу! Мужчины просто хотят нас использовать!». Но я ошибалась», – вспоминала Рошель. Они оба скрывались в лесах до конца войны: «Чтобы выжить, нужно держаться вместе», – говорил Джек. В 1947 у них даже родилась дочь Сесилия.

Воспоминания Рошель и Джека Сутиных опубликованы их сыном Лоуренсом в книге «Джек и Рошель. История любви и сопротивления в годы Холокоста»

Лале и Гита

Илка Гедо, Автопортрет, 1947. Фото: Михаил Голденков/The City

Лале (Людвиг) Эйзенберг попал в Освенцим в 1942, ему было 24 года. Местный татуировщик, который набивал номера на тела заключенных, предложил ему работать вместе. Эсэсовцы были не против, им было удобно: Лале говорил на всех языках, что звучат в лагере: немецком, французском, русском, венгерском, польском и словацком.

Знакомство Лале с Гитой нельзя назвать приятным: она была первым человеком, кому он делал татуировку, – «Номер 34902». В концлагере Гита работала сортировщицей вещей, которые отобрали у заключенных. В карманах она довольно часто находила драгоценности, воровала их, а после отдавала Лале. Он менял их на еду и лекарства. Например, Гита заболела сыпным тифом, Лале умудрился достать пенициллин. Лале всегда говорил: «Мы выйдем отсюда и будем свободны. Верь мне».

Так возлюбленные жили до 1944 года, пока на Лале не донесли: нацисты обыскали его барак и нашли под матрасом драгоценные камни. Его долго пытали, а после отправили в «штрафную роту», откуда ему помогла выбраться подруга Гиты. В январе 1944 начали наступать русские, ликвидировать концлагеря. Начались беспорядки, заключенные разбежались: Лале и Гита потерялись. Но они нашли друг друга в октябре 1945 в Братиславе и тут же поженились.

История Лале и Гиты рассказана Хезер Моррис в книге «Татуировщик из Освенцима» по материалам интервью с Лале Соколовым.

Еврейский музей и центр толерантности
Образцова 11, стр. 1
До 15 мая
Бесплатно

Ксения Сергиенко