Хай, гайз: о чем нам рассказал сериал Happy End

На more.tv вышел финальный эпизод сериала Happy End — обсуждаемого, откровенного и яркого проекта о том, как выглядит дорога в вебкам. Кинообозревательница Алина Кузьо размышляет о том, почему сериал столь актуален и какие животрепещущие вопросы в нем поднимают главные герои.

На первый взгляд кажется, что в последние год-полтора российскую индустрию захлестнули разговоры о порно и вебкаме. Друг за другом проследовали относительно успешные фильмы «Глубже!» Михаила Сегала, «Китобой» Филиппа Юрьева и Sheena667 Григория Добрыгина. Неужели российское кино научилось говорить о сексе и перестало стесняться телесности?

На этапе трейлеров так казалось, но по факту ни о каком шаге вперед речи не шло. Несмотря на неоднократно повторенное слово «порно» и обнаженных актеров в предфинальных сценах, «Глубже!» недалеко ушел от стыдных шуточек в стиле популярных российских комедий. Он оказался совсем не о порно — о чем, кстати, не раз говорил и сам Михаил Сегал. «Китобой» и Sheena667 — фильмы вроде другого порядка. Да, они куда более свежи, у них человеческие лица, но они пускаются в другую степь — сказку об Иване-дураке. Вебкам и девушки, которые подмигивают героям с экранов компьютеров, — иллюзорные. Их можно заменить хоть Прекрасной Дамой с портрета, хоть Лорой Палмер, хоть девушкой с обложки Playboy. Влюбиться в недоступный идеал и пуститься ради него во все тяжкие — это про неизбывный романтизм, совсем не про характер нового времени.

Так что в некотором смысле сериал Евгения Сангаджиева Happy End — первый в своем роде для российского кинопроизводства. Его мир не может существовать без индустрии вебкама, а герои не могут жить в другой момент — пять или 20 лет назад. В этом отличие шоу и от двух других оригинальных проектов платформы more.tv — «Чик» и «Психа». Их принято воспринимать в связке с Happy End — как триптих о жизни в современной России. Но провинциальная хтонь «Чик» не сильно изменилась за последние годы, как и будни московского среднего класса.

Чем уникален Happy End

Что же такого сегодняшнего в Happy End? Как ему удалось поймать за хвост даже не абстрактное ускользающее время, а то, что происходит вокруг нас прямо сейчас?

Начнем с простого — с героев. Главные персонажи — 19-летняя Лера и Влад, которому чуть за 20, сбежавшие из провинции в Москву. Удивительно свежие и живые. Неясно, что в них важнее — широкие штрихи или мелкие детали. Безапелляционная Лера — оторва, как ее окрестили в маркетинговых материалах, воплощает очень много различной правды. От правды о новом самовосприятии молодых женщин, которые мыслят не параметрами «найти мужа и успокоиться», а концептом «я сама все решу». До правды об амбициозности, которая слишком сильный двигатель: вынуждает идти на что угодно, но практически неспособна заставить обладателя больших планов ждать.

В Лере всего слишком: она слишком много ест, слишком много ругается, слишком живая, слишком вспыльчивая. Актриса Лена Тронина, пожалуй, главная удача Сангаджиева. Отличный кастинг, без которого Happy End мог уйти в любую сторону, но благодаря которому оказался в идеальном месте. Кстати, существует еще одна версия пилота сериала, которую снял Роман Прыгунов с другими актерами.

Лене Трониной чуть за 30, но зумерша ей удалась на ура. Мы часто ассоциируем зумеров с TikTok и заботой об экологии, но они не только об этом. Они еще и о самостоятельности, открытости, особых отношениях друг с другом и миром, о вечных юношеских проблемах с деньгами, которые, кажется, так просто решить, но за это придется платить чем-то еще. Раньше говорили, что сомнительный поступок попадет в личное дело, сейчас — что интернет все помнит.

Влад — второй главный герой, тот парень с порнозависимостью, которому не близка новая этика Леры. В нем забота уживается с собственничеством, а тут и рукой подать до абьюза. Влад — как наседка Леры, ее волшебный помощник, но в то же время важное звено в пищевой цепочке контента. Пока есть Влад, будет и Лера, пока есть зависимые от порно мальчики и девочки, будут и те, кто продолжает шоу за тысячу токенов в час.

Деньги и мораль?

Вопрос амбиций, денег и того, на какие моральные уступки мы готовы пойти ради них, Сангаджиев поднял не впервые. До Happy End он снял три короткометражки. Самая недавняя из них, 16-минутная «Ульяна», об этом же. В ней перед непростым выбором оказываются две гимнастки — обеим нужны деньги, но у них разные цели и границы самодозволенного. Мир вебкама в Happy End оказывается такой границей для Леры, а затем превращается в Зазеркалье, кроличью нору и отдельный мир. Еще мир вебкама напоминает лимб, из которого Леру пытаются вывести два Вергилия. Первый — популярная порноактриса Яна, вечно в черном, полная противоположность похожей на облачко Леры. Яна постоянно говорит, что узнает в Лере себя, но это ложь. В мире вебкама вообще много лжи, зато в мире порно, куда Леру пытаются привести, соблазняя реками шампанского, платьицами и вечеринками в духе «С широко закрытыми глазами», называют вещи своими именами.

Второй проводник — вездесущий порнопродюсер Эдик, который с самого начала знает о Лере все, попадается ей на каждом шагу. Несколько раз она может его забанить — когда он оказывается русским и когда вторгается в ее личные границы, прислав подарки и цветы. Но сказать «нет» чему-то загадочному и удовлетворяющему ее амбиции Лера оказывается неспособна. Она как Марти Макфлай, который сделает все, чтобы никто не назвал его трусом. Лера готова на все, лишь бы никто не подумал, что она обычная. Кстати, страх ординарности — еще одна примета времени. Для неординарности уже недостаточно денег — выделяться должно все, включая уровень твоей дерзости, чтобы не затеряться в фиде.

Портрет поколения

Фильм «Кислота»/Студия «СЛОН»

Три года назад один из актеров Happy End и коллега Сангаджиева по «Гоголь-центру» Саша Горчилин снял фильм «Кислота», который называли то портретом, то манифестом поколения. Но «Кислота» если и рисовала портрет, то какого-то слишком уж узкого сегмента этого поколения. Она была, скорее, про пустоту. Сериал Сангаджиева, несмотря на персонифицированность истории, яркость отдельных персонажей, становится и портретом поколения, и снимком времени, в котором мы живем. Не панорамным, но чем-то вроде поста в Instagram, чтобы через год его можно было открыть и убедиться: так больше не будет.

А еще, как нами не раз было заявлено, это шоу об изнанке вебкама. Ее нам показывает и Полина, героиня Любови Толкалиной — женщина лет 40 с огромным долгом на кредитке, сыном-школьником и неумением двигаться вперед. Если история Леры до поры до времени уходит в сторону от реализма и социальной составляющей, то история Полины, которая оказалась в вебкаме из-за коллекторов, возвращает в реальность. Она напоминает о разнице зарплат вебкам-модели и репетиторши, показывая коллекторов и школьников, которые могут превратить твою жизнь в ад.

Многие усмотрели в сериале романтизацию вебкама: смотрите, какая свободная и денежная индустрия. Будьте собой, обналичивайте токены, это не порно. Да, есть свои риски, но все же. Однако то, что Лера и Влад, а затем и Полина спасают в вебкаме свое материальное положение и выводят заработок сразу же, как только он прилетает в аккаунт, настолько не соответствует реальности, что этому решили уделить внимание несколько российских СМИ. В рамках спецпроектов они объясняют, какие опасности поджидают вебкам-моделей и без демонических порнопродюсеров. Но, конечно, обвинять сериал в том, что он не превратился в производственную драму о вебкам-индустрии и не показал все подводные камни этого занятия, глупо и нечестно. Художественную условность и угол зрения никто не отменял.

Капитализм и никакого хеппи-энда

А вот обвинить продюсеров в навязчивом продакт-плейсменте уже вполне законно. Когда в третьем эпизоде ребята разыгрывают рекламу кредитных карт Альфа-банка, хочется нажать кнопку «Пропустить» и оплатить подписку, чтобы тебя не мучили. Но подписка оплачена, а кнопки «Пропустить» нет. Ведь это не врезка или всплывающее окно, а самый настоящий эпизод, из-за которого серия обретает срок годности. С другой стороны, такой продакт-плейсмент когда-нибудь можно будет счесть приметой времени. Все продается, самые свободные медиа сейчас — стриминги, но и они находятся под контролем корпораций. Мир вебкама поглотил Леру, мир капитализма поставил свою метку на свежее, талантливое и честное шоу.

Немало критиков отметили, что смотреть сериал непросто, но это, конечно, вопрос восприятия. Happy End точно не назовешь слишком медленным, разговорным или гипнотическим. Нет, он отчаянно мчит вперед, насыщен событиями, а его эмоциональность с каждым эпизодом нарастает, как снежный ком. Своим англоязычным названием он будто отгораживается от всех российских шоу, которые были раньше, хоть и говорит, кажется, про современную Россию. There is no such thing as русская душа. Россия, как и все, живет в большом мире интернета. В ней, как и везде, все меньше шансов на личную коммуникацию. Любви нет, хеппи-энд перечеркнут, снега больше не будет.

Текст: Алина Кузьо