В США
нашли ранее неизвестное стихотворение Владимира Набокова о Супермене. Оно лежало среди редких книг Йельского университета. Теперь появилось несколько переводов стихотворения на русский язык.
Режиссер и писатель Михаил Идов
переводит The Man of Tomorrowʼs Lament как «Плач человека завтрашнего дня».
Плач человека завтрашнего дняНосить очки — мой долг. Иначе враз
И легкие ее мой суперглаз
Узрит, и печени дрожащий ком
Покажется, как в водорослях сом,
В сени костей. Измученный изгой,
Слоняюсь я по свету, словно мой
Из «Лира» соименник. Весь мой вид —
Носи я хоть трико, хоть тройку-твид —
Мне ненавистен: и могучий торс,
И каждой мышцы корабельный трос,
И синий чубчик. Ключ моей хандры —
Не пропасть, разделившая миры
Фантазии и Факта от и до
(Мне не слетать в «Орлиное гнездо»
И даже по призыву не попасть);
Меня постигла худшая напасть.
Я молод, полон сока, что твой клен,
И, что неудивительно, влюблен.
Но все позывы сердца и души
Стальной рукой не хочешь, а души:
Моя любовь — землетрясенье, смерч,
И брачный час сулит невесте смерть,
Отелю снос, а рядом с ним домам
Как минимум ремонт оконных рам.
А ежели она переживет
Сей взрыв любви? Какой зачнется плод?
Что за младенец ринул бы на свет,
Сбив с ног врача? Он в возрасте двух лет
Сломал бы в доме каждый стул и стол,
А ножкой топнув, рухнул через пол;
Нырял в колодец в три; в четыре-пять
Сигал бы в печь на «я иду искать»;
К восьми играл бы в поезда, подняв
Над головой всамделишный состав;
А к девяти бы всех моих врагов
Избавил от оков. И был таков.
Вот почему, где я бы ни летал,
Как высоко, как ни был плащ мой ал,
Погони за карманниками мне
Скучны. Парю в небесной желтизне
Один. Плечистый, но сутулый Кларк,
Из мусорного бака взяв пиджак,
Сминает плащ и прячет в тот же бак.
Год-два спустя: аллея, Централ-Парк,
И статуя моя. И женский вздох:
«Ах, Кларк, как он чудесен!» Да, неплох,
Я бормочу, вздыхая втайне — но
Обычным парнем быть мне не дано.
Также свой вариант стихотворения опубликовал переводчик Николай Караев.
Одним из первых переводов стал вариант Александра Гагинского для издания
«Мир фантастики».
Печаль Человека Завтрашнего ДняЯ на нее любуюсь сквозь очки,
иначе портят вид супер-зрачки:
и легкие, и печень видно мне —
пульсируют, как осьминог на дне,
между костями. Изгнан в этот мир,
как тезка Кент, о ком писал Шекспир,
я вовсе не горжусь, надев трико,
могучей грудью, крепким кулаком,
игривым чубом выше синих глаз,
поскольку должен я признать сейчас
мой роковой предел… Не в том он, как
Фантазию удерживает Факт,
который мне не даст обрушить гром
на тихий Берхтесгаден, и не в том
что в армии я службу пропустил,
а в горестном неравновесьи сил.
Я молод, силой жизни наделен
и, как нормальный юноша, влюблен —
но должен свое сердце я смирить,
иначе в браке я могу убить.
В порыве страсти я бы, как вулкан,
разнес невесту, номер, ресторан,
еще один, поменьше, за углом,
пяток машин — и, дай бог, все на том.
А коль она переживет ту ночь —
каких родим мы сына или дочь?
Какой кошмар явиться может нам,
размазав акушеров по стенам?
В два года он начнет крушить столы,
ломать ступени, пробивать полы,
в четыре будет он на дно нырять,
в пять лет — в горящей топке отдыхать,
к восьми начнет считать он поезда
игрушками, а к девяти годам
врагов моих на волю пустит он,
я с ним сражусь — и буду побежден.
Вот почему, летая в небесах,
в плаще, трико и боевых трусах,
ловя воров, я остаюсь угрюм
и хмуро надеваю свой костюм,
чтоб появился вновь верзила Кент
и плащ убрал великий Супермен.
Когда она у памятника мне
в Центральном парке шепчет в тишине:
«О, Кларк, он просто чудо!», я молчу.
Всю жизнь таким, как все, я стать хочу.
Оригинал стихотворения можно прочитать
здесь.
Фото: Horst Tappe/Hulton Archive/Getty Images