Илья Найшуллер — о работе режиссера и клипмейкера, русских в кино и съемках «Никто»

Почему насилие стало центральной темой фильма «Никто» и как экшен транслирует человеческое начало, в эфире «The City. Говорим» рассказал режиссер фильма «Никто» Илья Найшуллер.

О съемках «Никто»

Фильм снимала в Канаде американская съемочная группа. На площадке работали российские актеры. Съемки в Голливуде — это логичное развитие карьеры. Чудес не бывает, мы сами создаем их.

В 2013 году выстрелил клип «Мазафакер», уже через месяц я был в Штатах, начали нарабатываться какие-то связи. Потом был фильм «Хардкор», который я делал три года. «Хардкор» мы продали американской студии, он шел по всему миру, и обо мне знали, постоянно присылали сценарии и в какой-то момент прислали сценарий «Никто», я за него зацепился — если есть потенциал, надо хватать.

Раз в неделю я получал сценарий такого типичного экшена, но здесь совпало: я прочитал сценарий, мне сказали, что будет играть Боб Оденкёрк. Все стало понятно: если взять сценарий, доработать, поговорить, придумать, это можно сделать особенным фильмом. Это проект Боба — он кастинговал меня, не я его. Мы созвонились, и я рассказал, о чем я вижу этот фильм. Это драма про наркомана, и его наркотик — насилие.

О сюжете фильма

Главный персонаж живет совершенно обычной жизнью: жена, семья, скучная работа. В дом врываются мелкие воришки. Когда он может их осилить, он ведет себя как цивилизованный человек. При этом мы видим: что-то его терзает. Он терпит, терпит, терпит и в какой-то момент понимает: я пойду и получу то, что я хочу от жизни.

Я бы точно не стал рисковать жизнью и здоровьем. Я пацифист и ненавижу насилие. Поэтому мне и нравится делать такие фильмы, ведь в фильмах можно испытывать и видеть то, что, надеюсь, мы не будем видеть в жизни.

О работе с Серебряковым

С Серебряковым история очень забавная. Я даю ему сценарий, говорю: «Алексей, мы снимаем кино — экшен-триллер с русскими злодеями, но это хорошее кино, интересная роль, посмотри, пожалуйста». Он согласился, мы договорились. Он прилетел, мы едем на первые наши репетиции, он говорит: «Я не читал сценарий, я верю в тебя, давай сделаем максимально круто».

Про русскую мафию в кино

В фильме русская мафия не клише: между собой они говорят на русском, у них играет классная русская музыка, их играют русские артисты — вот три пункта, которых достаточно. Это не клюква, когда Голливуд берет скандинавов на роли русских. Изначально были южнокорейские злодеи, я сказал: «Давай делать русских. Я про южнокорейцев ничего не знаю, про их культуру вообще ничего не понимаю и просто сделаю такую же клюкву, какую вы обычно делаете с нами. Я уверен — с русскими я сделаю круто». Нас не то что боятся или считают злыми, просто знают, что русские — крепкий народ. Это не наезд на нас. Отчасти это комплимент.

О рекламе и страхе провала

Супербоул [(финальная игра за звание чемпиона в американском футболе. — Прим. ред.) — это круто. Но у меня нет такого: «Нас показали на Суперкубке!» Для меня успех, если наш фильм понравился зрителям — тогда я буду кайфовать. Сборы сейчас не показатель. Не было бы пандемии — фильм бы собрал очень большие деньги. Что такое хорошие сборы сегодня — никто не скажет. Показатель — то, что люди будут говорить об этом.

Для меня провал — только в случае, если фильм не понравится зрителям, критикам, мне и моему папе. Но мне нравится и моему папе понравилось. Я снимал фильм для моего отца, поэтому я уже получил лучшую рецензию. Я еще не видел ни одной негативной рецензии. Это не значит, что их не будет, но соотношение будет в пользу классного.

О драме в экшене

В фильме хорошие драматические отношения у Боба и его жены. Когда мы писали сценарий, мы не думали: «Сейчас мы сделаем так, девчонки пойдут в кино». Мы сделали так, что получился классный фильм.

Я вижу реакции женщин, и они говорят: «Мы не ожидали». У меня есть пример — пришел журналист на показ, говорит: вот моя девушка, познакомьтесь, она не любит такие фильмы, и она пошла со мной за компанию, мне очень интересно, что она скажет. Она сидит и говорит: «Я в восторге!» Я посоветовал посмотреть ей «Крепкого орешка». Ведь это история про мужа, который приезжает помириться с женой, с которой они развелись, но там оказались террористы. В центре истории — человеческие отношения. Классно, когда в экшене совмещаются все эти эмоции, иначе все бессмысленно: есть много фильмов с шикарнейшими драками, сумасшедшей хореографией — и все.

О клипах

Меня зовут, когда нужно сделать классно, дорого и бомбически. Меня бессмысленно звать, чтобы снимать разговор двух людей в комнате. «Экспонат» — классный клип, но зачем звать меня, чтобы делать это, когда мой гонорар будет составлять половину бюджета?

Кайф клипов в том, что правил нет. Есть люди, которые обожают, когда нет сюжета. Есть те, кто обожает клипы, где их любимый певец просто стоит и поет, им ничего больше не надо — это тоже работа, но я такое снимать не могу, неинтересно.

Заработок. Где больше?

Если ты продюсируешь — наверное, в кино. Про режиссера скажем так: если нон-стоп снимать рекламу и иметь тот гонорар, который я имею в Москве, то реклама принесла бы больше денег. Если ты режиссер-продюсер — другие схемы. Когда я начинаю новый проект, я не думаю о том, сколько я заработаю, — я думаю, классный ли проект будет, буду ли я им гордиться. Это позволяет мне делать все максимально круто. Реклама тренирует режиссерские мышцы, у тебя мало времени рассказать историю — ничего лишнего.

Текст: The City