Наум Грановский. Вид на высотное здание гостиницы «Украина». Теплоход на Москве-реке. 1960-е
Наум Грановский. Красная площадь. Исторический проезд. 1958
Что такое город? Есть много ответов на этот вопрос, но, прежде всего, город – это архитектура. Если вы живете в городе, то вы можете не читать книги, не любить театр, не ходить в музеи, но вы не можете игнорировать архитектуру. Каждый день мы просыпаемся в пространстве, придуманном и построенном архитекторами, мы выходим из дома и оказываемся уже в пространстве города, на его улицах и площадях, в окружении его зданий, и все, что мы видим вокруг себя, – плод человеческой мысли, идея, воплощенная в камне. Но архитектура – это не только здания и города, она существует на бесчисленных рисунках, чертежах и планах, гравюрах, в живописи и даже в скульптуре. В XIX веке в этот список попала и фотография. Начиная с первых опытов получения изображения при помощи оптики и химии архитектура стала одним из наиболее популярных объектов для фотографирования. Можно понять почему: на заре фотоэпохи, когда для получения более-менее различимого изображения требовалась долгая выдержка, архитектурные сооружения как нельзя лучше подходили в качестве объектов фотографирования, но и с усовершенствованием техники архитектура не утратила популярности у фотографов. Причина проста – фотограф снимает мир вокруг себя, а архитектура не просто неотъемлемая часть этого мира, она во многом этот мир формирует, это среда, в которой мы живем и которую мы фиксируем различными способами. Другой вопрос, зачем мы это делаем, но, очевидно, так устроен человеческий мозг: для полноценного восприятия нам необходим образ, созданный нами, – это наш способ рефлексии, мы не можем существовать в мире, где нет его изображений.Наум Грановский. Вид на гостиницу «Космос» и монумент «Покорителям космоса». 1979
Специфика архитектурной фотографии в том, что фотограф не придумывает новых зданий, он лишен возможности создавать впечатляющие архитектурные фантазии; он просто фиксирует при помощи фотоаппарата то, что видит, и в этой фиксации неожиданно проявляется то, что обычно ускользает от взгляда. Именно фотография дарит нам возможность оглянуться назад, вспомнить то, что, казалось бы, вспомнить невозможно, вернуться туда, куда вернуться нельзя. Но при этом всегда надо помнить, что фотография – лишь отражение реальности, ее небольшой кусочек, дошедший до нас на куске пленки или пожелтевшей бумаге. Мы смотрим на мир не своими глазами, наше восприятие определено выбором фотографа. Его выбор объекта, ракурса, освещения, выдержки, кадра, в конце концов, становится для нас единственно возможным. Особенность работ Наума Грановского в том, что он не ограничивается стандартными видами Москвы, он не создает открыточные виды для путеводителей. Для него этот город, его архитектура, люди, машины – все это инструмент, при помощи которого он отмечает неуловимый бег времени, он рассказывает историю и делает ее максимально человеческой. Проще говоря, Грановский гуманизирует город, показывая его как среду обитания человека. В 1918 году правительство Советской республики приняло решение о переезде из Петрограда в Москву. Сразу после этого начался процесс перестройки Москвы, приспособления города под столичные функции. Первый генплан развития города «Новая Москва», разработанный под руководством ведущих московских архитекторов Алексея Щусева и Ивана Жолтовского, был представлен в Моссовет в начале 1919 года. Он не был принят, но эта работа положила начало коренной перестройке города, в которой, положа руку на сердце, город давно нуждался. Москва начала XX века, немного ленивая, хаотичная, шумная и торговая, должна была стать не просто столицей, но столицей первого в мире социалистического государства.Наум Грановский. Улица Горького до реконструкции. 1938
1920-е годы – особое время не только для русской архитектуры. Это время бесконечных споров и экспериментов, время, когда архитекторы пытаются спроектировать будущее, когда постепенно формулируется то, что позже будут называть русским архитектурным авангардом. Именно тогда в Москве появляются здания, которые впоследствии составят славу отечественной архитектурной школе: дома-коммуны, дворцы и дома культуры, здания наркоматов и газетных редакций. В городе строят, и строят много, но на фотографиях Наума Грановского в этот период нет строек и почти нет новой архитектуры. Он ловит старую, уже почти ушедшую Москву. При просмотре этих фотографий создается впечатление, что Грановский снимает эталонные виды, с которыми будут сравниваться все последующие изображения, усиливая впечатление от произошедших в городе изменений. Сложно себе представить, что молодой корреспондент фотохроники ТАСС всерьез об этом задумывался, но так получилось.Наум Грановский. Цирк на проспекте Вернадского. 1970-е
Этот подход Грановский сохраняет и в послевоенный период. Он снимает Москву по законам жанра городского пейзажа – ведуты – подобно тому, как в XVIII веке венецианский художник Каналетто писал Венецию. Не важно, что попадает в объектив его фотоаппарата: ВСХВ, московские высотки или павильоны метро. Он рассматривает архитектуру как зритель и фиксирует не столько ее саму, сколько взгляд на нее человека своего времени. Тема изменений в городе в этот период отходит на задний план, его скорее интересует, как живет город, кто в нем живет и как горожане воспринимают окружающий их мир. Москва продолжает развиваться по довоенным планам, но настроение на снимках Грановского неуловимо изменилось, притом что до изменения подходов к архитектуре дело еще не дошло – она продолжает нести в себе идеологию, Большой стиль продолжает определять лицо города.Наум Грановский. Спортивный комплекс «Олимпийский». 1980
В своих работах Наум Грановский достигает еще одного, неожиданного эффекта: на его фотографиях Москва узнаваема, несмотря на все изменения, что с ней произошли. Он находит те самые реперные ракурсы, которые важны именно для Москвы. Он поймал ее genius loci. Невероятно то, что этот эффект сохраняется в его работах и в 1960-е, и в 1970-е годы, в эпоху модернизма, когда Москва начинает расти за счет микрорайонов, построенных по типовым проектам, которые, казалось бы, были одинаковы на всей территории СССР. Именно умение Грановского понимать город, чувствовать его характер делает его работы невероятно захватывающими – их интересно разглядывать, подмечать детали: марки машин, одежду людей, – и, разумеется, их интересно сравнивать. В 1960-е будет издано несколько серий открыток под названием «Москва старая и новая», где его первые фотографии сравниваются с современными на тот момент снимками. Разумеется, эти открытки стали бесценным источником для историков, давая возможность наглядно увидеть изменения, произошедшие в городе за 30 лет. Но, помимо профессиональной ценности, эти фотографии позволили максимально широкому кругу зрителей оценить советскую архитектуру, в основном сталинского периода, не как «вещь в себе», но в сравнении с предыдущей эпохой. Рассмотреть ее с позиции горожанина, оценить без учета идеологической составляющей. Это важно, поскольку архитектура 1930–1950-х, безусловно, проектировалась с учетом идеологии, она должна была демонстрировать превосходство социалистического государственного устройства. В фотографиях Наума Грановского нет критики, но нет и идеологии, сегодня они могли бы стать иллюстрациями к учебнику по урбанистике, поскольку эти сравнения ничуть не утратили актуальности не только в России, но и в мире.Наум Грановский. Сквер на Болотной площади. 1940-е
Настроение эпохи не могло не наложить отпечаток на работы Грановского. Он продолжает последовательно фиксировать изменения в городе, снимая новые кварталы, здания, памятники: цирк на проспекте Вернадского, Новый Арбат, Дворец пионеров на Ленинских горах, микрорайоны Измайлово и чуть позже Беляево и Юго-Запад. Но при этом он все время возвращается к старым ракурсам и местам, отмечая мельчайшие детали, отслеживая мельчайшие изменения. Он снимает архитектуру Большого стиля через призму модернистских зданий, рассматривая ее в контексте уже новой эпохи, из-за чего она начинает восприниматься не как недавнее приобретение города, но как часть истории и в этом контексте приобретает дополнительную ценность. Грановский не расставляет акценты, он не оценивает качество архитектуры, оставляя эту возможность зрителю, но сохраняет человеческий масштаб, приспосабливая лапидарную геометрию модернизма под человеческое восприятие, как до этого он гармонизировал сталинский стиль.Читайте также