Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

В издательстве «Альпина нон-фикшн» готовятся к выходу книга Янины Жеймо – «Длинный путь от барабанщицы в цирке до Золушки в кино». Перед тем как стать прославленной советской актрисой, Жеймо выступала в цирке. С трехлетнего возраста она выходила на манеж. В разное время Янина была наездницей, гимнасткой, балериной и музыкальным эксцентриком. Специально к выходу книги The City публикует отрывок из этого циркового периода жизни будущей «Золушки».

Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

Кадр из фильма «Золушка». Фото: Киностудия «Ленфильм»

В 1921 году мы работали в тюменском цирке. Туда же приехал на гастроли гимнаст Василий Чувелев. Не прошло и нескольких дней, как мой дядя Павлуша подружился с ним. Они были ровесники.
Шло представление. Гимнаст Чувелев вышел на арену, поднялся под купол цирка и начал свой номер. В конце номера, раскачавшись на трапеции, он всегда делал «апфельд» – как бы падал спиной, но в последний момент, расставив ноги, повисал вниз головой, раскачиваясь и держась только пальцами ног.
Трюк был эффектный, и Чувелев исполнял его великолепно. Но сегодня… Крикнув: «Ап!», – гимнаст замешкался всего на одну только долю секунды – и полетел вниз, на опилки манежа.
Публика вскочила со своих мест. Кто-то кричал. С кем-то началась истерика. На арену выбежал мой дед и, наклонившись над гимнастом, приложил ухо к его сердцу, а потом пощупал пульс. Выпрямившись, он громко сказал, обращаясь к публике:
– Гимнаст жив! Просим зрителей успокоиться! Если среди вас есть врач, прошу его немедленно пройти за кулисы.
Подбежали униформисты, бережно подняли Чувелева и унесли с манежа.
Первый раз в жизни я присутствовала при несчастном случае в цирке. Все рассказы на эту тему казались мне всегда какими-то далекими; я была уверена – у нас этого случиться просто не может, иначе я никогда не решилась бы подняться под купол.
Не знаю, как могли в тот вечер гимнасты продолжать выступление, какая сила воли заставила их побороть страх и неуверенность. Но представление продолжалось, а на конюшне мой дядя Павлуша держал голову своего друга и плакал, как ребенок.
Но вот грянул оркестр. Павлуша и папа вышли на арену, они исполняли комическое антре.
Василия увезли в больницу. Доктор сказал: «Жить будет, но навсегда останется инвалидом, никогда не сможет владеть правой рукой».

Из больницы гимнаст вышел через несколько недель. Ему было девятнадцать лет. Калека. Ни профессии, ни родных… На пороге больницы стоял дядя Павлуша. Не говоря ни слова, он взял Василия под руку, и оба пошли домой, в наш дом, в нашу семью.


Страдал Василий ужасно – в цирке работают все, даже крохотные дети, а он…
Мы старались отвлечь его, как могли. Чтобы Василий не скучал, когда нас не было дома, завели щеглят. К ужасу мамы, птички летали по всей квартире, а когда домой возвращался дедушка, почему-то немедленно садились ему на голову. Сначала мы с сестрой думали, что щеглята узнают его по седым волосам, но некоторое время спустя они стали садиться и на голову Василия. Только к нам – никогда! Секрет оказался простым: как только дед входил в комнату, он незаметно клал себе на голову зерно или крошки хлеба, и птицы летели кормиться.
Однажды дедушка вынул из кармана маленький мячик.
– Дай правую руку, – сказал он Василию.
Сморщившись от боли, тот протянул больную руку, поддерживая ее левой. Пальцы правой руки были совсем безжизненными.
Дедушка осторожно вложил мяч в ладонь Василия и улыбнулся:
– Вот твое спасение. Когда научишься мять мяч, будешь опять работать.
У Василия расширились глаза. Дрожащими губами он прошептал: «Неужели вы думаете, что я…»
– Я не думаю, а твердо знаю. Жми мяч! Сегодня не удастся, а через несколько недель… Жми, говорю!
У Василия по щекам текли слезы.
Перед отъездом из Тюмени Василий и дядя Павлуша выступали в том же цирке, где произошел несчастный случай. На одном конце горизонтальной лестницы стоял Василий, на другом висела трапеция. Работал на ней Павлуша, а Василий стоял пока вместо баланса. Но в конце номера оба партнера ложились плашмя на лестницу и она начинала вертеться. Придумал этот номер мой дед.
А через год Василий участвовал в нашем полете «Шесть чертей».

Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

Янина Жеймо в роли Золушки в фильме «Золушка». Фото: Киностудия «Ленфильм»

Я очень любила смотреть, как репетирует папа. В перерыве он обычно подзывал меня к себе, я выбегала на манеж, папа спрыгивал с лошади, сажал меня и крепко держал, чтобы я не упала. Дедушка брал лошадь за уздечку, и несколько минут меня катали по кругу. Потом дед снимал меня с лошади и говорил:
– А теперь поклонись публике.
И я делала реверанс перед артистами, которые сидели вместо зрителей.
Но однажды папа надел на меня лонжу и сказал, что сегодня мы будем кататься вместе. Он посадил меня на своего Орлика, быстро вскочил сам, обнял меня и дал какой-то сигнал дедушке. Дедушка взял шамберьер и повернулся к артистам:
– Сегодня, многоуважаемая публика, – объявил он, – лошадь будет бежать, а Янечка, смелая наездница, – сидеть вместе с папой. Смотрите – ей совсем не страшно!
Я очень испугалась, но после дедушкиного анонса стыдно было в этом признаться. Орлик пошел тихим галопом, а я сидела, затаив дыхание от страха и восторга. Проехав несколько кругов, папа неожиданно встал и поставил на ноги меня. Раздались аплодисменты – артисты усердно хлопали, чтобы придать мне куражу.
– Помаши публике ручкой! – крикнул дедушка, и я послушно помахала.
– А теперь, почтеннейшая публика, – сказал папа, – я поставлю Янечку себе па плечи!
Не успела я опомниться, как уже стояла у него на плечах. В ушах свистел ветер, я никого и ничего не видела, но вдруг услышала громкие аплодисменты и опять помахала рукой – не зная кому и зачем, но помахала. Тут папа быстро снял меня с плеч и поставил себе на колено, держа только за пояс-лонжу. И шепнул:
– Вытяни правую ножку и ручку. Это очень красивая поза. Публике понравится. Ап! Зрители устроили овацию. Ну как тут признаешься, что тебе страшно?

Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

кадр из фильма «Золушка». Фото: IMDb

Наконец Орлик остановился, к нам подошел дедушка, взял меня на руки, поставил на опилки и быстро снял лонжу. А зрители хлопали, не щадя рук. Мне было очень весело, и я сама, по собственной инициативе, сделала реверанс и убежала на конюшню. Но публика все аплодировала и кричала «бис», тогда папа взял меня за руку и мы вместе вышли на арену кланяться.
Так прошла первая репетиция. А через несколько дней состоялся мой дебют наездницы
Вот как это было.
Перед началом вечернего представления мама надела на меня вишневые бархатные штанишки и шелковую рубашку, а на голове повязала огромный бант. Папа был в таком же костюме, только без банта. В гардероб вошел дедушка и сказал:
– Вам пора.
Папа взял меня за руку, и мы пошли к выходу на арену. У занавеса нас уже ждал Орлик. Он был причесан шашечками, и кучер, гладя его, что-то тихо шептал ему на ухо. «Интересно, что он ему шепчет? – подумала я. – Наверное, чтобы Орлик хорошо себя вел».
Оркестр вдруг заиграл что-то очень знакомое, а я все еще думала, что же может кучер шептать Орлику. Между тем занавес раздвинулся, Орлика повели на арену, а я так была занята своими мыслями, что даже не успела испугаться. Папа взглянул на меня, улыбнулся и подмигнул – мол, «держись, казак».
«Казаку» в тот день не было и четырех лет…
Мы выбежали на арену. Все было так же, как на репетиции. Только устрашающе шипели большие кренгельские лампы. И много, много публики.
На арене мне было очень весело. Все шло гладко до самого конца. Но когда папа поставил меня себе на плечи и я должна была послать публике воздушный поцелуй, Орлик вдруг споткнулся, я выскочила из папиных рук… И вот я лечу на лонже по кругу. Среди публики кто-то пронзительно вскрикивает, и тут же в оркестре вступает барабан. Я лечу под барабанную дробь, перед глазами, свирепо шипя, мелькают лампы и – лица, лица, лица…

Наездница, барабанщица, Золушка – выходят мемуары Янины Жеймо

Кадр из филма «Злушка». Фото: IMDb

Постепенно я стала опускаться на манеж. Увидев дедушку, я протянула к нему руки, зная, что уж он-то меня поймает. Номер кончился. Я сделала реверанс, и мы с папой убежали с манежа. Публика вызывала нас бесконечное количество раз, и мы выходили раскланиваться, будто номер прошел идеально.
– Ну как? – спросил папа, когда мама переодевала меня после представления.
– Придется менять штанишки, – со вздохом отвечала она.

Все самое интересное — у нас в Telegram

Подписаться

21 октября, 2019

Новости