Фильм «Красивый мальчик» с Тимоти Шаламе выходит в прокат

С 24 января в российских кинотеатрах – нарко-драма «Красивый мальчик». Казалось, фильм идет на «Оскары» в главных номинациях, в том числе за лучшие мужские роли Стива Каррела (сериал «Офис») и Тимоти Шаламе («Зови меня своим именем»), но американская киноакадемия оставила его без внимания. Разбираемся, почему очередной фильм о клинически зависимом знаменует фазовый сдвиг в обществе по отношению к больным наркоманией.

Видео: YouTube/Pioner Cinema

Дэвид Шефф (Стив Карелл) – журналист-фрилансер, пишет в New York Times. Поэтому его сын (Тимоти Шаламе) рос в достатке (да, его родители развелись, но без скандалов и истерик), он умный и воспитанный, наверняка талантливый, но еще не разобрался, в чем именно. Впрочем, может уже и не разобраться: он уходит из колледжа и подсаживается на метамфетамин. Не понимая, что произошло и как это остановить, Дэвид (а именно он, а не пресловутый «красивый мальчик», здесь главный герой, что весьма нетипично) вспоминает, как его сын рос, утопает в прошлом, ищет способы вернуть себе сына и не находит. А что он, говоря прямо, может сделать? Ничего. «Их дети сходят с ума оттого, что им нечего больше хотеть».

Фильм начинается с флешфорварда, рассказа о том, что происходит по сюжету в будущем, и потом откатывается в прошлое. Поэтому довольно рано зритель теряет хронологию сюжета: кажется, что все это уже было (или еще не раз будет), что Ник будет бесконечно убегать от отца и от себя и снова колоться. Порочный круг как структура течения времени. На этом основывается и зависимость. Чтобы почувствовать, хотя бы отдаленно, тот же впечатляюще мощный эффект, какой был в первый (или предыдущий раз), нужно не только употребить вещество снова, но еще и увеличить дозировку. Со временем копятся и эффекты отказа, которые становятся все тяжелее и тяжелее. Перетерпеть их чудовищно трудно, а снять можно просто – приняв еще. Схема пагубной зависимости проста и всем известна. Но как пресловутый порочный круг разорвать – неясно.

Кадр из фильма «Красивый мальчик». Режиссер Феликс ван Грунинген; продюсеры Сара Эсберг, Деде Гарднер, Джереми Клейнер

Эта картина, англоязычный дебют голландца Феликса ван Грунингена, неожиданно бессловесная и столь же внезапно живописная, больше напоминает не жесткое шокирующее кино о наркобуднях с его непременной назидательностью, а что-то вроде абсолютно философского кино какого-нибудь Терренса Малика, где не дается ответов, там лишь задаются вечные вопросы на фоне красивых пейзажей. Оно, конечно, остросоциальное: вечная тема наркотиков, скрещенная с так называемым субжанром coming-of-age, то есть кино взросления.

Прежде всего, этот фильм важен тем, что в нем наркопотребитель – человек, а не гад ползучий, и это уже большая редкость для мирового и американского кино (заметим в скобках, в последнее время эту тему регулярно поднимают различные российские и западные СМИ). Наркоманов стигматизируют, это делается проще простого: обвинил его во всех смертных грехах, показал асоциальным типом, который за дозу готов маму в ломбард отнести, и готово. Самое дно, грязь на стенах, шприцы-барыги-копы, униженная чернь без шансов и без права вернуться на поверхность – вы знаете, как это обычно выглядит. Тем важнее, что бельгиец-эстет ван Грунинген берет на роль Ника Тимоти Шаламе, представителя нового поколения творческой американской интеллигенции (сын редактора и бродвейской артистки). Очень молодой, щуплый, поразительно красивый артист с идеальным скуластым лицом, играет наркомана, деклассированного элемента. Отдельно отметим, что фильм снят по двум книгам вполне реальных Дэвида и Ника Шеффа (ныне завязал), оба они живы до сих пор и со сложными выражениями на лицах посещают премьерные показы фильма.

Кадр из фильма «Красивый мальчик». Режиссер Феликс ван Грунинген; продюсеры Сара Эсберг, Деде Гарднер, Джереми Клейнер

Так вот, Ника, который здесь все же остается сложной, мятущейся личностью, не подвергшейся разложению, не привели к веществам ни тяжелые жизненные обстоятельства, ни прочая чернуха. Он просто пробует, и все. Как и любая другая беда, которая может случиться с человеком, – например, рак, или ВИЧ, или кредитная яма, неважно, наркомания как диагноз – не приговор, и это известно. Но сходу никакого спасения от этой беды не видится.

Шефф-старший подолгу выясняет, как действует метамфетамин, узнает, что организм Ника понемногу, за годы, но восстановится. Но зачем ему восстанавливаться, зачем слезать, если дальше за тьмой не видно света? Время лечит, но время же и заражает нас вновь. Ник все ищет себя и не находит, пытается сблизиться с девушкой – но вместе с ней приходит только к наркотикам, снова. Бросает и сдается, бросает и сдается. Он не только старается вернуть себя, но и понять, что же это такое, то самое «я», которое он пытается возродить, вывести из тьмы на свет. Попытки выкарабкаться показаны здесь как эзотерический путь познания. Такой путь проходят все, а не только красивые мальчики.

Егор Беликов

Егор Беликов