«Посадить дерево» в «Практике»: театр отца и сына Ефремовых

«В наше время все сажали», «позор тому, кто не сажал», «мужик должен рисковать», «в Союзе все знали, все умели и все могли» и много других советских мемов, которыми Михаил Ефремов делится с сыном Николаем в спектакле Марины Брусникиной по пьесе Алексея Житковского.

Алексей Житковский – 37-летний драматург, родился в Омске, учился во ВГИКе, живет в Нижневартовске. В 2015-м его «Мизантроп» стал призером драматургического конкурса «Евразия». Другие его пьесы участвовали и побеждали в конкурсе фестиваля «Любимовка», «Действующие лица», etc. В этом сезоне в театре на Таганке вышла его «Горка» в постановке Данилы Чащина – не претендующий на глобальное высказывание, зато обаятельный ужастик про жизнь воспитательницы детского сада. Вообще отсутствие излишних претензий на серьезность – одно из достоинств этого драматурга. А у его пьесы «Посадить дерево» есть даже такой подзаг: «Шутка в одном действии».

Фото: Михаил Голденков/The City

На сайте «Практики», выпустившей этот спектакль совместно с продюсером Леонидом Роберманом и его театральным агентством «Арт-партнер ХХI», этот посыл расширен: «Шутка, или эксперимент с элементами комедии и абсурда». Основательность, с которой в театре взялись за эту шутку, и портит всю затею. Представьте себе, что два хороших артиста, Михаил и Николай Ефремовы, просто уселись бы на зеленой бугристой полянке (в нее художник Николай Симонов превратил крошечную сцену «Практики») и быстро, не по-актерски прочли:

ОТЕЦ. <…> Ты мужик! И я мужик! Мы мужики, понимаешь?
СЫН. Понимаю, но… как это с деревом связано?
ОТЕЦ. Да никак не связано. Просто надо его посадить. Посадить и все! Если ты мужик.
СЫН. А если не мужик?
ОТЕЦ. То есть? Не понял…
СЫН. Ну, если не мужик, тогда что?
ОТЕЦ. Это как не мужик? Ты о ком сейчас?
СЫН. Я вообще, я в принципе.
ОТЕЦ. В каком еще принципе? Ты что несешь?! Это как не мужик?!
СЫН. Ну, если женщина?
ОТЕЦ. Сынок, кто женщина? Ты что такое говоришь?
СЫН. Пап, да ты чего? Ты что так смотришь?!
<…>

Представили? Все это несколько натужно и в лоб, но смешно. Иногда даже трогательно. От того, что отца и сына играют настоящие отец и сын, и публика прекрасно это знает. По пьесе отец, которому 40+, остался в плену советских клише, он романтичен и малоадекватен сегодняшнему дню. Из дурацкой ситуации, в которой оба оказались по его вине, выход, причем остроумный, находит сын 20+, которого отец всю первую часть действия шпыняет за никчемность.

В реальности все обстоит иначе. Дело в том, что в спектакле Марины Брусникиной оба Ефремова не просто произносят текст. Они стараются. Ефремов-старший показывает нелепость отца с той же тщательностью, с которой его герой учит сына сажать яблоню. А Ефремов-младший так же искренне изображает удивление хипстера, впервые узнавшего, что у дерева бывают корни. Художник, резко меняя свет, подсказывает зрителям, что лужайка не просто лужайка, а бугорки на ней не просто бугорки: все здесь светится от обилия каких-то техногенных светлячков. Иногда происходящее комментирует невидимый гнусавый «смешарик». Ойкает, если в землю всаживают лопату, а однажды даже выводит аккорд «Русского поля», затыкаясь на втором «по». Похоже, это глас природы.

То, что на бумаге выглядит набором реприз, обретает на сцене тугую плоть. Здесь каждая шутка должна смешить. А каждое «сажать» должно вызывать у постсоветских людей длинные ассоциации. Если в реплике нет шутки и двусмысленности, смешить может само произношение слов. «РЯбина! Я сажал рЯбину», – повторяет Михаил Ефремов, вдруг, как вирус, подхватывая рязанский говор и также внезапно от него избавляясь. «Сирожа!» – кричит один охранник другому, застукав папашу и сына, дерущихся над ямой, вырытой ими на частном поле для гольфа. Охранники машут табельными пистолетами, и вся четверка пускается в пляс, символизирующий потасовку. Внезапно впавший в слабоумие папа плачет над саженцем, оказавшимся пластиковой подделкой, а сын проявляет правовую зрелость и даже смекалку. «Пацан, ты гений!» – произносит охранник, выделяя фрикативное «г».

В конце лужайку заливает яркий свет, заставляя самых невнимательных зрителей заметить, что прозрачные панели по периметру сцены – это на самом деле экраны, отражающие лица сидящих в зале. И, если вы по какой-то причине все еще не узнали себя и не поняли, что вас весь вечер смешили рассказами про конфликт отцов и детей, вам же хуже.

Алла Шендерова