Моя Москва: Дарья Донцова

Герои нашей рубрики «Моя Москва» делятся своими детскими воспоминаниями о жизни в Москве и сдают любимые места. В новом выпуске – писательница Дарья Донцова.

Моим первым домом был барак на Беговой улице. Нашу семью выселили из квартиры на Тверской, когда деда репрессировали – его посадили по делу Тухачевского. Слава богу, не расстреляли всех, могли ведь. Когда мама принесла меня из роддома, бабушка очень переживала, что ее внучка будет ходить босыми ногами по земляному полу.

Следующий дом – коммунальная квартира с 20 комнатами на Мясницкой. Жили рядом с рыбным магазином, куда каждое утро привозили новый товар. Стеклопакетов не было, и я слышала все, что кричали грузчики на улице. Опять же, бабушка очень боялась, что я узнаю много новых слов, потому что в выражениях мужики совсем не стеснялись. У нас была очень дружная коммуналка: все друг другу помогали, дети катались на велосипедах по коридору, и никто нас не ругал. Но самое яркое воспоминание – чугунный унитаз один на всех. Разумеется, у каждого жильца был свой круг – сиденья висели на стене в туалете, но дети все равно пользовались каким попало.

В 1958-м папа купил кооперативную квартиру на окраине Москвы около метро «Аэропорт ». Помню, как мы шли до нового дома по жуткой непролазной грязи, а за нами расстилался Инвалидный рынок, где торговали ветераны войны. Мама рыдала, ведь она привыкла жить в центре, а теперь перебралась на край света. Рядом с нами даже была автомойка, где водители мыли колеса машинам перед въездом в Москву: на грязном транспорте было запрещено колесить по центру.

Когда мне было лет десять, бабушка привела меня в Большой театр. Тогда там можно было свободно гулять по коридорам и заглядывать в кабинеты. Она завела меня в одну из огромных комнат, где стояло красивое зеркало, и говорит: «Залезь за него, скажи, что увидишь». Я залезла, а на его обратной стороне в сердечке было написано: «С + А». Я вылезла и удивленно на нее посмотрела. Она сказала: «Это инициалы мои и покойного мужа: Стефан плюс Афанасия. Зеркало забрали из нашей квартиры, когда арестовали твоего деда. Тогда всю мебель вынесли». Как оно попало в Большой театр, никто не знает.

Моя бабушка видела, как взрывали храм Христа Спасителя. Она стояла в толпе и наблюдала. Когда храм рухнул, во все стороны полетели камни, и каждый, кто там находился, стал их подбирать. Бабушка тоже взяла себе, но украдкой, чтобы никто не видел: скрывала, что верующая. Когда она умирала, просила похоронить ее с этим камнем. Я выполнила ее последнюю просьбу. Бабушка была старой закалки: ее нерушимую веру в Бога ничто не смогло поколебать.

Мое место силы в Москве – бюст Фрунзе в скверике недалеко от улицы Знаменка. Вся моя молодость связана с родным городом: я работала в новостном отделе газеты «Вечерняя Москва». Тогда не было интернета, и я всю столицу пешком исходила, знаю все ее проходные дворы наизусть. Так вот недалеко от «Арбатской» есть маленький сквер с бюстом Фрунзе. Мне кажется, сюда попадают только те, кто абсолютно точно знает про это место. Просто так забрести в этот двор практически невозможно.

Любимое здание – серый кружевной дом рядом с «Большевиком». Он мне с детства нравится. Раньше каждый день там бывала: прибегала с друзьями к ларьку фабрики, где продавали кульки с фабричным браком – есть его было можно, но в красивую коробку положить – нет. Его продавали в магазинчике за три и пять копеек. Мы покупали и не знали, что будет внутри: половина печенья, кусочек пирожного или горсть конфет.