Моя Москва: Маша Трауб

Герои нашей рубрики «Моя Москва» делятся детскими воспоминаниями о жизни в Москве и рассказывают о своих любимых местах. В новом выпуске – писательница Маша Трауб.

Я родилась в Москве. Первые месяцы жизни провела в маленькой комнатушке на Пятницкой, где в квартире у свекров жила моя мама. Семья мужа в результате невестку не приняла: она считалась лимитой, вышедшей замуж «за прописку». Хотя моя бабушка по материнской линии – коренная москвичка. Она, блестящая красавица и умница, уехала из столицы в первые дни войны. Военный корреспондент, санитарка, снайпер, снова военный корреспондент. Для бабушки война закончилась на Северном Кавказе. Там она нашла свою настоящую любовь и обрела дело всей жизни – работу главным редактором районной газеты. Там же, в селе, родилась моя мама. Едва ей исполнилось 16, она сбежала завоевывать Москву: поступила в институт, училась, работала, вышла замуж. Родила меня и буквально через полгода, в свои 28 лет, осталась вдовой с грудным ребенком на руках. Свекры тяжело переживали гибель единственного сына, маму мою выставили за дверь. И тогда меня отправили к бабушке, в село – выкармливать и спасать. Там меня обожали, зацеловывали, выхаживали. А мама зарабатывала деньги в Москве.

Я окончила МГИМО. Но проспект Вернадского так и не стал мне родным. Зато Таганка прочно осела в памяти. Когда-то моя мама работала на «Таганской» и часто брала меня с собой на работу – не с кем было оставить. И я называла эту станцию метро «Поганской», потому что мама на работе становилась не мамой, а чужой женщиной. Уже учась в институте, я практически переселилась в этот район. Почти все вечера проводила или в Библиотеке иностранной литературы на Николоямской улице, где находился французский культурный центр, или в кинотеатре «Иллюзион» на Котельнической набережной. Благодаря своему учителю французского я узнала, что в «Иллюзион» лучше брать с собой шерстяные носки – там по полу сильно сквозит.

Еще одно знаковое место для меня – консерватория имени Чайковского. Она стала для меня родным домом, я знала каждый закуток. А поскольку я подрабатывала с первого курса и на сон мне не хватало времени, то бывало и так, что в зале я забиралась на верхние ряды, чтобы подремать.

После института моя жизнь переместилась на Тверскую. В пропитанное историей здание тогдашней главной газеты «Известия». Меня завораживали коридоры, таблички с именами великих журналистов на кабинетах, холлы. Спустя какое-то время я уже лихо разворачивалась на Пушкинской, нарушая правила, припарковывалась на официальной стоянке. Я стала своей в этом месте. Стоило выйти на улицу, как тут же можно было столкнуться с коллегами – напротив сидели «Московские новости», чуть левее – «Новое время», где я тоже работала.

Мне нравился кинотеатр «Соловей» на Красной Пресне. С ним связаны самые счастливые моменты: первый поцелуй с будущим мужем, первое признание в любви, расставание и снова встреча. И там же мы с мужем еще успели посмотреть любимого Вуди Аллена, отмечая 20-ю годовщину свадьбы. Снос кинотеатра – моя большая личная потеря.

Общепит я не очень люблю. Но есть один ресторанчик грузинской кухни прямо под нашим домом, им много лет владеет одна семья. Он спрятан во дворе, все местные жители – его постоянные клиенты. Когда я устаю от готовки, мы заказываем там оджахури, шашлыки, домашний торт «Наполеон», хачапури. Не знаю, что будет дальше, но именно им я хочу пожелать выстоять в пандемию. Этот ресторанчик – такой же символ нашего района, как пекарня по соседству – там пекут, наверное, лучший лаваш во всей Москве.

Мы живем в Кунцеве. Это был выбор моего мужа – он вырос в этом районе и не хотел уезжать. Когда сюда переезжали, наши дома считались новостройками, а вокруг тишина, парк, Москва-река, к которой можно спуститься по тропинке прямо от дома. По дороге, которая вела в наш двор, проезжала одна машина в час. Мне нравилось спокойствие, уединение, отдаленность от суеты. Правда, у нас всегда ветрено и на несколько градусов холоднее, чем в центре.

Со временем район перестал быть островком спокойствия в мегаполисе. Новостройки появляются с невероятной скоростью и там, где их не ждешь. Новая эстакада, новые светофоры. Я уже не чувствую себя местной жительницей – никогда не угадаешь, какой поворот убрали, где сделали новый и как теперь выезжать из двора. Но, к счастью, осталась та тропинка к Москве-реке, о которой знают лишь местные. И да, у нас по-прежнему ветрено. Пока сохранился и потрясающий вид из окна – к нам часто приезжали наши коллеги-фотографы, чтобы снять этот пейзаж: вся Москва как на ладони, излучина реки…

Люблю наш Филевский парк, он прямо рядом с домом. Сейчас в парк не пускают, все ворота на замке, даже дырку в заборе, которая никого не волновала лет 15, заделали. Мы всей семьей много лет подряд спускались через овраг к реке, пробегали, проезжали на велосипедах или самокатах по набережной, потом поднимались наверх и через яблоневый сад возвращались домой. Несколько детских площадок по дороге, случайные приятные встречи на дорожках парка. Дочь без этих привычных прогулок по-настоящему страдает.