Основательница «Усадьбы Jazz» – о Black Eyed Peas, «Коломенском» и новом уровне фестиваля

22–23 июня пройдет один из старейших музыкальных фестивалей в Москве – «Усадьба Jazz». В этом году он окончательно сменил площадку: вместо привычного «Архангельского» – парк «Коломенское». Поговорили с основателем фестиваля Марией Семушкиной о причинах переезда, выборе хедлайнеров и разнице между нашими и зарубежными фестивалями.

Мария Семушкина. Фото: личный архив

Правда, что ваш первый фестиваль стоил 200 тысяч долларов?
Да.

На сколько вырос бюджет с тех пор?
Как минимум в десять раз. Но это происходило постепенно. Конечно, нас тоже задели экономический кризис и изменение курсов валют. Пожалуй, в этом году у нас самый дорогостоящий фестиваль в истории и один из самых высокобюджетных в России. Долгое время у нас зрело ощущение, что нужно совершить рывок, потому что публика пресыщается. Поэтому в этом году у нас мощный лайн-ап. По концентрации мировых звезд, которые приедут на «Усадьбу Jazz», мы выходим в высшую лигу, в один ряд с крупнейшими мировыми фестивалями.

Вы про Азалию Бэнкс и Black Еyed Peas?
Не только. В этот раз у нас очень много иностранцев. И самый дорогой, кстати, Джейми Каллум – большая британская звезда. Да и пригласить нашего Вадима Эйленкрига с его Eilenkrig Orchestra тоже было затратно. Остальные обошлись чуть дешевле. И если раньше мы могли позволить себе одного очень востребованного музыканта, то теперь их несколько.

Когда ситуация после финансового кризиса начала меняться к лучшему?
Совсем недавно. В прошлому году были хорошие показатели – отчасти благодаря тому, что к нам вернулись автомобильные марки. Долгое время они были для нас основными партнерами, а потом ушли на несколько лет. Также банковские бюджеты стали немного больше, чем раньше. Но тут получается, что чем больше спонсоров, тем больше затрат: все равно в фестивале все вкладывается в развитие. Нам уже больше 15 лет, но мы не сидим, расслабившись и свесив ножки. Новая величина задает новый уровень стандартов: раз приезжают такие артисты – нужны другая сцена и другое качество звука, возрастают затраты на техническое оснащение.

Фото: Павел Бобровский

Поэтому вы меняете площадку и уезжаете из «Архангельского»?
Да. «Архангельское» нам технически не давало такой возможности. Это стало понятно уже на прошлом фестивале, когда оборудование через всю площадку вынуждены были носить на руках: там нет дорожки для заезда транспорта, большое количество объектов на реконструкции, невозможно согласовать заранее даты. Плюс они решили вдвое увеличить цену. В итоге из «Архангельского» мы ушли, все обстоятельства нас подтолкнули к этому. «Коломенское» оказалось новой площадкой, которая была готова нас принять с распростертыми объятиями за прежнюю сумму. Но «Архангельское» – особенное место, с неповторимым духом и атмосферой, и я очень признательна, что нас принимали там столько лет…

Вы ассоциировались друг с другом.
Абсолютно.

Одно время промоутеры жаловались, что стало сложно контрактовать артистов из-за политической обстановки. Вам тоже было нелегко и какой срок вы заложили? Когда, например, законтрактовали Black Еyed Peas?
Есть артисты, которые не хотят ехать в Россию принципиально. Не буду перечислять их имена, это большие иностранные звезды. Но на них свет клином не сошелся. Множество других исполнителей готовы и не смешивают свою политическую позицию с творчеством (не говорю про украинцев, которые просто не могут к нам приехать, хотя некоторые достаточно интересны). Поэтому сложности не было, вопрос только в совпадении по датам и гонорарам: может – не может, сколько стоит, готов – не готов. Процесс букинга занимает несколько месяцев. Это не сразу происходит, и поэтому нам было очень важно определиться с площадкой уже в октябре, чтобы к Новому году начать выстраивать лайн-ап и постепенно его озвучивать. Никто обычно не букирует звезд за два-три месяца: они все расписаны, у них колоссальный график.

Фото: пресс-служба фестиваля «Усадьба Jazz»

Я думала, вы делали это в начале 2018 года...
Конечно, чем раньше, тем лучше. Свободные даты – это самый главный вопрос. На следующий год мы начинаем букировать уже сейчас, чтобы получить как можно больше хороших артистов.

Предложений много, вы кого-то отсеиваете?
Нет, скорее, так: есть несколько разных категорий. Например, категория топ-звезд, больших имен, которые хорошо продаются, за ними охотятся букеры, идет жесткая конкуренция среди двух-трех российских фестивалей.

Это каких?
Наши конкуренты – Park Live и «Пикник Афиши».

При этом у вас разные ниши...
Да, но есть артисты, которые могут попадать и к нам, и к ним. Джазовое направление сейчас развивают даже такие фестивали, которые ставят в лайн-ап не только джазовых артистов.

Вот это интересный вопрос, который возникал у многих, потому что те же Black Еyed Peas не ассоциируются с джазом.
Для тех, у кого джаз – это исключительно Элла Фицджеральд или музыканты начала ХХ века, не ассоциируются. С другой стороны, в записи последнего альбома Black Еyed Peas приняло участие немало джазовых музыкантов. Плюс у них присутствует импровизационная составляющая, важная для джаза. Сейчас тенденция – находиться в таком синтезе. Black Еyed Peas для нас хедлайнер достаточно массовый и при этом очень «качевый», мощный для закрытия. Например, на Новоорлеанском фестивале, одном из главных джазовых фестивалей мира, выступают The Rolling Stones, Aerosmith, Maroon 5.

Фото: пресс-служба фестиваля «Усадьба Jazz»

Прямо как Coachella.
На Coachella уклон идет в рок или, может, в электронику. А в Новом Орлеане, который для нас является ориентиром, на всех сценах, кроме главной, играют только джаз, причем очень крутой. Привозят экспериментальные, авангардные проекты.

Формат фестивалей – интересная тема. Они меняются, мешают жанры, быть нишевыми больше неинтересно. Успеваете ездить смотреть, как это происходит в мире? И где вы были в последний раз, какую фишку зацепили, чтобы попробовать у себя в этом году?
Недавно я родила четвертую дочку, поэтому никуда не выезжала. Но за последние три-четыре года меня стали приглашать на мировые музыкальные фестивали. Например, в Кабо-Верде на Atlantic Music Expo – это огромный фестиваль на островах, куда съезжается атлантический мир – много бразильцев, колумбийцев, африканцев. Также побывала в Марокко на фестивале Visa For Music – это фестиваль, который объединяет всю Африку и Южную Европу. Одна из тенденций – этническая волна – идет как раз оттуда. У нас на фестивале всегда есть этническая составляющая. Например, в прошлом году приезжали марокканцы и израильтяне, в этом будет Дафер Юссеф из Туниса. У него очень интересная манера пения, и играет он на уникальном инструменте, которому пять тысяч лет, он называется уд. При этом саунд как у современной электронной группы.

Еще есть Womax – всемирный форум, который основал британский музыкант и общественный деятель Питер Гэбриел и где представлены почти все страны. У каждой страны, кроме России, там есть свой стенд. Я пытаюсь добиться, чтобы мы тоже появились, но кто нас представит – Надежда Кадышева и ансамбль «Березка»? Конечно, нужно везти туда музыку, которая могла бы показать наш аутентичный образ, но при этом современно и классно смотреться и на рок-фестивале.

Чем наши фестивали отличаются от зарубежных?
Наши гораздо круче по многим инфраструктурным параметрам. В том же Новом Орлеане фестиваль проходит на ипподроме: люди ходят в резиновых сапогах, сколочены палатки с простой едой, гамбургерами или хот-догами. И наше прекрасное «Архангельское» – идеальный газон, устрицы, шезлонги. Буржуазность у нас присутствует. Русские слушатели очень избалованы такой моделью отдыха, особенно в Москве. Потому что «Усадьба Jazz» – это прежде всего отдых, просто фестивальный. Зачастую наши гости не до конца понимают, кто там на сцене поет. Есть, конечно, прослойка меломанов, которые изучают афишу, но все-таки основная масса идет ради общей атмосферы.

Это ваше ноу-хау?
Да, причем с момента основания фестиваля.

То есть у вас в голове сразу была картинка: хочу идеальную лужайку и устрицы?
«Архангельское» продиктовало нам координаты русской аристократии. Приезжаешь туда – и хочется надеть соломенную шляпку, сесть в шезлонг. И с другими «Усадьбами» так же: в Петербурге это Елагиноостровский дворец, одна из царских резиденций. В Воронеже наш фестиваль проходил в дворцовом парке князей Ольденбургских. В этом году мы решили усилить Москву.

Фото: пресс-служба фестиваля «Усадьба Jazz»

Вы долго готовились, чтобы выйти на новую ступень?
Несколько лет. Присматривались, что попробовать. За 15 лет мы вырастили целое поколение людей, которые стали разбираться в музыке, ходить в джазовые клубы, воспитывать детей на наших концертах. Другие, вдохновившись нашим успехом, начинают делать подобные фестивали. Например, «Город Джаз» в «Аптекарском огороде», Chess & Jazz в саду «Эрмитаж», фестиваль в «Сколково».

Вы к ним как относитесь?
Очень хорошо. Чем больше хорошей музыки, тем лучше. Потом эти же люди придут к нам, так что мы не считаем их конкурентами. Мы уже большие и вышли из этой категории. Я как раз всегда благодарна конкурентам за то, что они нам дают пинок. Мы понимаем, что «мал костюмчик», и те артисты, которые были для нас хедлайнерами пять лет назад, сейчас уже будут вторыми, третьими.

Каких фестивалей сегодня не хватает в Москве?
Как ни странно, у нас нет фестивалей классической музыки. А ведь у нас отличная школа, прекрасные симфонические оркестры, замечательные оперные певцы, выступающие в лучших театрах мира. Я бы очень хотела видеть такой в «Архангельском» – там можно сделать второй Зальцберг. Должен быть хороший коммерческий фестиваль, куда приезжают мировые звезды, где выступают и Гергиев, и Нетребко, и менее известные артисты.

Еще не хватает фестиваля world music, при том что наша страна очень богата музыкальными культурами. Да, есть этнический фестиваль «Мир Сибири», но он проходит в Красноярске, Шушенском. Я пока туда не доехала и не знаю, доеду ли, хотя многие классные артисты там выступают. Всего остального в избытке: есть фестивали еды, рэпа, спорта, но вот за классику и этнику почему-то никто не берется.

Фото: «Усадьба Jazz» / «ВКонтакте»

Есть что-то, за что не беретесь вы?
Мне уже сложно сойти с проторенной дорожки. Здесь, конечно, хотелось бы найти единомышленника, мецената, спонсора на начальном этапе. Ведь как началась «Усадьба Jazz»? Со случайного разговора в табачной компании. Я пришла с кинопроекта, работала тогда с фильмами Ренаты Литвиновой, занималась продакт-плейсментом. Дальше история начала развиваться, и я решила показать потенциальным спонсорам «Архангельское». Потом они прекратили финансирование – было сложное время, но пришли другие. У меня нет возможности вложить несколько миллионов долларов, провести фестиваль, а потом посмотреть, окупится он или нет. Конечно, такие фестивали не окупаются билетами, должна быть схема минимум 50 на 50. То есть 50 процентов инвестиций должны быть от спонсоров. А спонсоры с первого раза не придут, они тоже присматриваются. Казалось бы, Россия всегда была богата меценатами, но, к сожалению, в последнее время мы наблюдаем существенную утечку за рубеж и денег, и мозгов.

Вы понимаете, что та планка, которую вы ставите, высока и ее придется поддерживать?
Так было всегда. Деятельность «АртМании» (продюсерского агентства. – Прим. ред.) все 15 лет была такой: мы приходили в новое место и открывали его. Так было с клубами «Апельсин» и «Икра». Это особая миссия, и фестиваль «Усадьба Jazz» как раз про это – прийти первыми и привести за собой людей. Это очень сложно, дико энергозатратно, это мощный челлендж для меня как для управленца, человека и промоутера.