12 августа в прокат выходит новый фильм Леоса Каракса «Аннетт» с Адамом Драйвером и Марион Котийяр. Кинокритик Егор Беликов пытается понятным языком объяснить, в чем суть этого фильма, который для многих наверняка останется непонятым и недооцененным (хотя это, скажем сразу, одна из лучших картин последних лет).
Видео: Planeta Inform/YouTube
Про «Аннетт» многое стоит знать заранее, а иначе можно и не понять, в чем тут цимес. Эта картина поразила (в разные стороны — и в хорошем смысле, и неприятно) даже критиков на Каннском фестивале, хотя там вроде бы собираются люди, привыкшие ко всему. Да и смотрели они кино первый раз, и на их мнение не влияли многочисленные рецензии на фильм открытия главного киносмотра планеты. Но были, как ни неожиданно, совсем разные формулировки: в диапазоне от сентенции «я просто охренел» за авторством традиционно вежливого и литературоцентричного Антона Долина* до предельно презрительного недоуменного отзыва европейского бонвивана-искусствоведа Дмитрия Волчека.
На самом деле подобная вариативность восприятия «Аннетт» вполне объяснима формой этого фильма. Здесь нужно сразу подготовиться к тому, что форма картины — мюзикл, жанр вроде бы душеспасительный, светлый и утешительный, — лишь обманка. Нет, там действительно поют, просто в речи, как будто так и надо, и иногда даже робко танцуют. Наверное, немного другая сама музыка, не вполне типичная для жанра, скорее, из какой-то рок-оперы — то есть вас не ждут здесь предельно сентиментальные earworm, навязчивые мелодии, что напеваешь потом годами, в духе Another Day of Sun или City of Stars из того же «Ла-Ла Ленда», с которым «Аннетт» неизбежно ассоциируется (разумеется, ошибочно). Словом, этот фильм не избавит гипотетического зрителя от сумрачных мыслей — скорее, напротив, добавит новых.
Все эти предостережения и отговорки нужны лишь для тех, кто до сих пор привык воспринимать кинематограф исключительно как способ развлечения. Такой зритель если что и ждет от фильмов, преподносимых как интеллектуальные, то только те самые облегчающие повседневную жизнь мысли о том, что все сложится, что главное — верить в мечту, что даже трагическое расставание, как в «Ла-Ла Ленде», не помеха. Хотя настоящее искусство обычно, как в том древнем меме из «Цианида и Счастья», делает больно по-другому. Так и «Аннетт» — не будет, как пританцовывающая на месте под плохую фонограмму ресторанная певичка, обеспечивать визуально-аудиальный фон для усталого путника, который пришел в кино, чтобы в телефоне посидеть. Это кино дискомфорта, диссонансов и неизбывной боли.
К сожалению, также приходится перед просмотром вами фильма изложить здесь сюжет этой картины — конечно, до определенных пределов. Местная история может показаться по-настоящему странной, как будто бы бессмысленной, если не знать некоторую предысторию.
Начать придется с биографии режиссера Леоса Каракса — никогда не радостного автора, который, кажется, и сам не очень любит снимать кино. Хотя уважает и предшественников, и имеет вдохновителей из мира литературы (среди них сам в интервью называет Селина, Рабле, Сервантеса и Платонова). Но по его фильмографии последних десяти лет складывается ощущение, что ему разонравилось снимать кино. Собственно, в ней ровно два пункта. В 2012 году вышла «Корпорация „Святые моторы“». Это магический фильм о мужчине (Дени Лаван, который сыграл почти в каждом фильме Каракса), который ездит по всему миру на говорящем лимузине и играет различные роли не перед камерой, а в реальности — но реальна ли она? А затем — перерыв вплоть до сих пор, до «Аннетт».
На самом деле у Каракса были для того веские причины — оба фильма были сняты отчасти из траурных соображений. В 2011 году из жизни ушла при не до конца выясненных обстоятельствах его жена — актриса идеальной, нечеловеческой красоты Екатерина Голубева. Разумеется, от «Аннетт» ждали, что это будет кино самовоскрешения, попытка снять с Каракса маску трагика — тем более что обещался мюзикл. Все ошиблись.
И после этого депрессивного предисловия становится еще более очевидно, что Адам Драйвер в «Аннетт» играет самого Каракса, а Марион Котийяр — Голубеву. Но не совсем. Драйвер — в роли стендапера Генри МакГенри, выступающего под псевдонимом God’s Monkey («Божья мартышка»). Вроде бы он никого не смешит, шуток в общепринятом понимании не рассказывает — но все смеются и по всем заветам мюзикла поют ему хором всей аудиторией в ответ. Марион Котийяр — оперная певица Энн, гениальная и искренняя (еще Саймон Хелберг из сериала «Теория большого взрыва» заметен в образе тайно влюбленного в нее аккомпаниатора).
Двое артистов уже сошлись, но еще ни весь мир, ни, кажется, они сами не понимают, что же держит их вместе — пока они просто занимаются сексом и в то же время поют горько-ироничную арию We Love Each Other So Much. Но однажды у них появляется девочка по имени Аннетт, которая, как оказывается, обладает необычным даром — петь точно так же, как пела ее мать. И именно за это ее, кажется, вовсе перестает любить отец, быстро спивающийся, теряющий свой квазиталант и берега.
Избежав, насколько это было возможно, серьезных спойлеров в предыдущем абзаце, переходим к ключевому вопросу — так о чем это кино? Есть четкое ощущение, что именно о самом Караксе. Конечно, мы мало знаем о его личной жизни, о том, как же он жил со своей музой, но все же есть четкое ощущение, что в каждом главном герое его фильмов спрятался он сам. Режиссер даже признает, что обильно дополнил разнообразными деталями изначальный сценарий, схематично написанный, кстати, братьями Мэл — ядром музыкальной группы Sparks, которая сочинила все песни из этого немюзикла. Деталями, надо полагать, автобиографическими.
Это же именно он наверняка давно чувствует себя таким комиком без комического дара, который давно устал тешить зрительское чувство прекрасного ожидаемыми манипуляциями. Да и актера он явно присматривал на эту роль неидеального, но обладающего огромным зарядом злой харизмы. Адама Драйвера утвердили с самого начала производства. А идеальная Энн — фигура, отчетливо напоминающая ту самую растворяющуюся во мгле времен музу, которой несчастная «Божья мартышка» никогда не заслуживала.
Но тогда это, по сути, чистосердечная повинная в киноформе. Леос Каракс сам про себя снял фильм, где признается, что он, по сути, вел себя как скотина с трагически ушедшей из жизни женой, да и ребенка (у него действительно есть дочь Настя Голубева-Каракс) воспринимал или даже воспринимает не иначе как вечное мучительное напоминание об утраченном любовном счастье.
Это неплохо коррелирует с теориями заговора, которые неизбежно возникли вокруг так и не объясненной смерти Голубевой. Ходили слухи, что Леос (на самом деле это псевдоним, и он Алекс) думал покончить с собой вместе с Екатериной, но в последний момент сбежал. Говорили, что тут замешаны наркотики и олигархи, замечали прочие странности — тело Голубевой, найденное в парижском метро, было якобы деформировано сильнее, чем должно было. Во всяком случае, об этом, как и о том, что «Аннетт» могла бы послужить свидетельством в суде, уже ведут пока что робкие, но все более уверенные разговоры всевозможные активисты и активистки от мира кино.
Но, конечно, воспринять эту картину исключительно как реалистическую просто не получится. Как минимум из-за того, что это мюзикл, тот самый жанр, где персонажи поют посреди обычной жизни как ни в чем не бывало. Там показывают искаженную версию нашей реальности, но Каракс ставит перед ней еще одно кривое зеркало. Драйвер поет заметно не по нотам, Котийяр — не своим голосом (в оперных сценах ее за кадром подменяет профессиональная певица Кэтрин Троттман), они все будто всегда не в реальности, а на сцене.
Некоторые декорации сделаны так, чтобы можно было уверенно сказать: фальшивка, имитация, бутафория. К финалу любой взволнованный зритель понимает: это история однозначно про Каракса, благо к этому моменту Драйвера окончательно гримируют так, чтобы он был максимально похож на режиссера. И в то же время «Аннетт» убедительно доказывает, что Леоса буквально не в чем обвинить. Он всего лишь проецирует на персонажа свои страхи и неврозы, навязчивые воспоминания и потаенные мысли — но это вовсе не автобиография, скорее, автофикшен, такой жанр, где автор сам себе придумывает иную судьбу и не разделить никак — где правда, а где вымысел.
Вот почему «Аннетт» так сокрушительно эмоциональна — мы постоянно стараемся примерить на себя эту чудовищную ситуацию, в которой неволей оказался Каракс или его альтер эго, — бесконечный траур, тоска без возможности исцеления. Тогда начинает работать весь сложнейший символизм фильма, его игра на грани восприятия, на периферии чудесного и отвратительного. Мы сами вместе с ним проживаем грустный спектакль.
Наконец, это по-прежнему мюзикл, причем, наверное, честнейший в жанре. Музыка Sparks, что называется, не для всех, но они по-прежнему гениальные мелодисты, и эти песни, в каждой из которых бездна непроговоренного сарказма, все равно напеваешь потом месяцами. Наверное, такой мюзикл нужно было снять давно — попрать основы жанра, развеять старые приемы по ветру, чтобы двинуться дальше, в сторону новой жизни. Но Каракс, проживающий уже целое десятилетие по ту сторону нормальности, говорит, что там нет никакой жизни, все там мертво. И это осознание так сильно бьет в переносицу, что летят слезы. «Аннетт» — тяжелейший фильм, ни разу не развлекательный, но это незрелищное зрелище, пожалуй, просто необходимо однажды пережить.
*признан иноагентом Минюстом РФ
Фото: «Планета Информ»