15 новых книг, которые стоит купить на фестивале «Красная площадь»
С 4 по 7 июня в Москве в одиннадцатый раз пройдет книжный фестиваль «Красная площадь». Чтобы не потеряться среди новинок, собрали самые заметные — в подборке считавшийся потерянным роман Лимонова, нон-фикшн о нечисти, автобиография автора о его днях, проведенных в психиатрической клинике в США в начале XX века, и другие книги.
Эдуард Лимонов «Москва майская»
Действие романа происходит в Москве 1969 года, в три весенних дня, но сквозь них проходит целая эпоха: поэтические кружки, поиски жилья и еды, и главное — попытка стать своим в среде, где все зыбко, остро и горько. Герои — реальные поэты и художники, хрущевские кухни и репетиции будущей эмиграции. Написанный в Париже спустя десятилетия, этот роман содержит в себе двойную перспективу — память молодого автора и холодное чуть насмешливое всезнание зрелого. Получился текст одновременно сырой и точный, дерзкий и ранимый.
Считавшийся потерянным роман Лимонова в первый же день релиза был раскуплен полностью, но на фестивале его можно будет найти в новом оформлении — с яркой обложкой и мягким переплетом, созданным буквально как раз для того, чтобы кинуть в рюкзак и читать в парках уже июньской Москвы.
Лев Кузьминский. «Дневник невидимки»
Здесь все буквально — как это часто бывает у подростков. Главная героиня повести — настоящая невидимка. Не метафорически, а физически. У нее есть семья, школа, друзья и недруги, только никто ее не видит. Странно? Совсем нет, если вспомнить, как часто подростки чувствуют себя невидимыми в переносном смысле.
Вошедшая в шорт-лист премии «Лицей» повесть молодого прозаика Льва Кузьминского аккуратно и с пониманием говорит о взрослении — таком, каким оно есть: жестком, тревожном, но полном определяющих всю дальнейшую жизнь открытий и решений. «Дневник невидимки» — это честный разговор о принятии себя, настоящей поддержке и о том, как письмо о себе может стать способом замечать и фиксировать ход жизни.
Мишель Гужон. «Человек из кафе Кранцлер»
Берлин, 30-е, все еще можно притворяться, что все нормально. Спортивный журналист Андреас Купплер — эстет, меломан и муж женщины, обожающей фюрера. Но за нарядной витриной постепенно проступает мрак, и Олимпиада 1936 года становится не триумфом, а точкой, в которой каждый должен выбрать определенную сторону.
Гужон создает тревожную и исторически точную атмосферу, саму по себе ставящую перед героями неудобные вопросы: как жить, когда все вокруг становится ложью? Как продолжать сопротивляться, если все против тебя? И как продолжать игру, если ты уже нарушил все правила?
Татьяна Замировская. «Свечи апокалипсиса»
Белорусская писательница переезжает в Нью-Йорк, пишет свой первый роман в творческой резиденции и… Отчаянно нуждается в «нормальной» работе с понятной оплатой труда. Цепочка случайностей приводит ее на позицию продавца в элитный бутик французских свечей, где должностные инструкции быстро стираются под напором эксцентричных клиентов и не менее странных коллег, а границы между личным и профессиональным размываются почти до прозрачности. В этих коротких эссе, выросших из одноименного телеграм-канала, чужой город становится ареной тихого апокалипсиса, а письменная речь — способом переработать то, что не получается сказать вслух: резкий ответ навязчивому коллеге, тревогу перед встречей с начальством, реакцию на каждого нового гостя, приносящего с собой кусочек конца света в крошечный магазинчик.
Софья Ремез. «Личные мотивы»
Место действия — подмосковная писательская резиденция, завязка — убийство распорядителя грантовой программы, повествование — на грани детектива и сатиры о жизни литературной тусовки. Писатели с вымышленными биографиями, следователь, запутавшийся в чужих показаниях и собственных эмоциях, — и все это на фоне запаха флоксов и неуловимого ощущения «что-то не так», на описание которого не у всех героев хватает слов.
Роман, в котором литературные штампы влияют на реальность и наоборот, а сам жанр становится способом говорить о честности, природе фантазии и нерукотворном базисе, на котором строятся писательские сообщества.
Фрэн Лебовиц. «Вношу ясность»
Фрэн Лебовиц могла бы не выходить из дома и все равно знать, что происходит в Нью-Йорке, потому что Нью-Йорк — это она. Ее эссе, написанные в 1990-х, о большом городе, творчестве, суете и любви к жизни все еще актуальны и удивительно узнаваемы: в них, как и в любом мегаполисе, есть все, о чем только можно подумать (или даже невозможно себе представить).
Бирс Клиффорд. «Оторванный от жизни»
В последние годы на книжных полках все чаще появляются переиздания классики и переводы прежде не издававшихся на русском языке произведений самых разных жанров. Среди них — как широко известные авторы, так и имена, пока мало знакомые широкой публике. К последним относится Клиффорд Бирс.
Впервые на русском выходит его пронзительное автобиографическое произведение, основанное на опыте пребывания в психиатрической клинике в США в начале XX века. Пережив в юности тяжелый эпизод клинической депрессии и до конца жизни борясь с паранойей, Бирс написал текст-свидетельство, полный предельной честности и внутренней силы.
«Уклады»
В этом сборнике рассказов тринадцать писателей исследуют бытовые и культурные уклады, которые повлияли на их взросление, и дают самому понятию «уклад» новое прочтение. С одной стороны, выводя его за рамки культурного кода поколений, а с другой — показывая, что все уникальное зачастую универсально. От похорон до свадьбы, от вечера за гаражами до разговора с родителями перед сном — здесь собраны тексты, в которых личное и коллективное переплетаются. Неважно, какой именно «уклад» определяет — обыденность или катастрофа. Главное — это можно прожить и назвать своими словами.
Кэсер Уилла. «Песня жаворонка»
История оперной певицы Теи Кронборг, начинающаяся как цепочка случайных знакомств в Америке начала XX века и заканчивающаяся большой славой в Европе. Каждая встреча становится шагом к преображению, но с каждым следующим плата за успех растет. Повествование как ария без оркестра: сдержанное, благородное, пронзительное. Один из тех редких романов, в которых высокое не противоречит простому, а жизненный путь звучит как музыка, яркое звучание которому придает исторический контекст и биография реальной оперной певицы Олив Фремстад, ставшая основой художественного повествования.
Евгения Овчинникова. «220 метров»
Кажется, такой сюжет возможен только в Петербурге — при расселении старой коммуналки под полом находят тело. Агент по недвижимости Михаил и его жена Лена оказываются втянутыми в дело, к которому, казалось бы, не имеют отношения. Но у прошлого своя логика, и завязка, начавшаяся с вполне делового и обезличенного разговора, оборачивается для героев путешествием внутрь себя. Здесь нет дешевого саспенса, но есть тревожная, точно выстроенная история о вине, разломах в отношениях и о том, что могут рассказать о дне сегодняшнем старые стены. Питер — будто еще один герой романа: всевидящий, но молчаливый.
Елена Нещерет. «Байки книготорговца»
Каждый книжный магазин наполнен историями — не только напечатанными, но и подслушанными. В центре — читатели, курьеры, случайные посетители со своими вопросами и поисками. Кто бы мог рассказать о них лучше, чем книготорговец? Елена Нещерет работает в питерском книжном «Во весь голос» и ведет хронику этой тихой ежедневной драмы: кто и за чем приходит, как выбирают книги, зачем на самом деле заходят в книжные и почему в этом всем есть что-то почти священное. Перед нами — серия наблюдений, в которых много юмора, иронии, но ни капли цинизма. Это легкое и одновременно умное чтение, которое напоминает: книги — это не только содержание, но и контекст, и сообщество, и встреча.
Евгения Некрасова. «Адвокатка Бабы-Яги»
Несмеяна больше не грустит, Баба-Яга заводит себе адвокатку, а Человедица вступает в диалог с богиней вулканов Пеле. Все это — не сказки, а «небыли»: мир, в котором архетипы обретают новые очертания, а фольклор встречается с реальностью лицом к лицу. Заговоры больше не работают, речь прячется в переднике Еги-Бихи, домовые стерегут квартиры как положено. Причудливые существа вмешиваются в размеренную жизнь, изменяя ее — и лишь иногда в лучшую сторону.
Сергей Капков. «Творческое объединение «Экран». История телеанимации от Леопольда до Пластилиновой вороны»
«Ноги, крылья — главное хвост!», «Ребята, давайте жить дружно», «Мы бандито, гангстерито» — все эти фразы вырваны из контекста, но никогда — из сердца. Сергей Капков подробно описал историю студии, подарившей миру «Котенка по имени Гав», «Пластилиновую ворону», «Дядюшку Ау» и сотни других голосов, песен, мультфильмов.
«Экран» — не самый громкий герой советской анимации, но без него невозможно представить целый пласт культурного кода. В этой книге из тени выходит пестрая команда художников, режиссеров, композиторов; и каждый разворот книги — как открытие в архиве или встреча с голосом из детства.
«Большая книга мифов России»
Все чаще современные авторы в текстах обращаются не к золотому фонду древнегреческих или скандинавских мифов, а к своим — местным, странноватым, полузабытым. Домовые, лесные духи, шаманы, водяные, змеи и Бабы-Яги — все это не архаика, а живая ткань реальности, на толику менее очевидная, чем привычные городские пейзажи. Книга объединяет мифы всей России и дает представление не только о локальных верованиях, но и о формах их бытования — от сказок до шаманской космогонии. И пусть иногда один и тот же персонаж зовется по-разному, в этом и есть суть — страна огромна, мифов много, и каждый дает свою подсказку к тому, что происходит с нами и литературой сегодня.
Онхо Ким. «Книжные магазины: большое путешествие от Сеула до Санкт-Петербурга»
Ким Онхо — исследователь книжных лавок, одержимый ими почти как археолог своими артефактами. Он проехал по всему миру — от Осло до Токио, от Парижа до Санкт-Петербурга — и составил атлас мест, где книги живут свою лучшую жизнь. Этот альбом наполнен не только фотографиями и описаниями, но и будто той гулкой тишиной, периодически прерываемой шелестом страниц, которую не поймать в нескончаемой ленте предложений маркетплейсов.
Текст: Елена Чернышева
03 июня
