Итальянский писатель Паоло Джордано написал эссе о коронавирусе – почитайте его отрывок

В издательстве «Синдбад» вышло 80-страничное эссе итальянского писателя и физика Паоло Джордано «Заражение». Оказавшись в самом сердце пандемии, в Риме, Джордано решил зафиксировать момент, после которого наш мир, скорее всего, изменится навсегда. Публикуем отрывок о поисках вакцины и о том, как ее значение понимает автор.

R-ноль

Представим себе, что мы – семь с половиной миллиардов шариков. Мы восприимчивы и неподвижны, и вдруг на нас со всей дури налетает инфицированный шарик. Этот зараженный шарик – нулевой пациент, который, прежде чем остановиться, способен коснуться еще двух шариков. Каждый из этих двух шариков коснется следующих двух и так далее.
И так далее.
И так далее.
Так начинается заражение – по принципу цепной реакции. На первой стадии его рост идет, выражаясь математическим языком, по экспоненте, то есть людей заражается все больше и все быстрей. Скорость распространения зависит от числа, являющегося определяющим для эпидемии. Его обозначают символом R0, и оно есть у каждой инфекционной болезни. В нашем примере с шариками R0 равно двум: каждый инфицированный заразил как минимум двух восприимчивых. Для COVID-19 это число составляет примерно два с половиной.

Много это или мало? Трудно сказать, да это и не особенно важно. R0 кори равно примерно 15, «испанки» – испанского гриппа, свирепствовавшего в начале прошлого века, – примерно 2,1, что не помешало ему выкосить десятки миллионов человек.

Нас сегодня интересует совсем другое. Ситуация улучшается, если показатель R0 меньше единицы, то есть если каждый инфицированный заражает меньше одного человека. В этом случае распространение эпидемии останавливается само, и болезнь вынуждена признать поражение. Если, напротив, показатель R0 больше единицы, пусть даже совсем ненамного, начинается эпидемия.

Хорошая новость заключается в том, что R0 может меняться. В каком-то смысле это зависит от нас. Если мы снизим вероятность заражения, изменим свое поведение так, чтобы вирусу было труднее переходить с одного человека на другого, R0 уменьшится, и эпидемия замедлится. Вот почему мы перестали ходить в кино. Если нам хватит стойкости держаться достаточно длительное время, R0 опустится ниже критического уровня и эпидемия пойдет на спад. Снизить показатель R0 – вот математически выраженный смысл наших самоограничений.

Этот безумный нелинейный мир

Начиная с полудня я жду, когда появится свежий бюллетень департамента гражданской обороны. На данный момент это все, что меня интересует. В мире продолжают происходить другие события, в том числе важные. О них говорят в новостях, но я не смотрю новости.

24 февраля подтвержденное число инфицированных составило в Италии 231 человек. На другой день оно подскочило до 322. На следующий – до 470. Затем до 655, 888, 1 128. Сегодня, в дождливый день 1 марта, их насчитывается 1 694 человека. Это совсем не те цифры, которые мы хотели бы видеть. И не те, к которым мы готовились.

Для простоты понимания предположим, что вчера было десять зараженных, а сегодня их стало 20. Инстинкт подсказывает нам, что завтра департамент гражданской обороны объявит, что в стране болеет 30 человек. Послезавтра – 40. Послепослезавтра – 50. Плюс десять человек каждый день. Наблюдая за ростом чего угодно, мы склонны полагать, что он будет равномерным. То есть, выражаясь опять-таки языком математики, линейным. Это в нас заложено.

Но в реальности число случаев заражения увеличивается все более быстрыми и, как нам кажется, непостижимыми темпами. Я бы даже добавил, что вирус использует эту тактику, чтобы вернее ввергнуть нас в растерянность, если бы верил в его интеллект, по правде говоря весьма ограниченный. Все дело в том, что природа вообще не следует линейной логике. Она любит либо стремительный, либо едва заметный рост, предпочитая геометрическую прогрессию и логарифмическую зависимость. Природа по самой своей природе нелинейна.

Эпидемии – не исключение. Но то, что не удивляет ученых, всех остальных вгоняет в оторопь. И тогда начинаются разговоры о «вспышке», а в медиа рост числа заболевших называют «тревожным» и «драматичным», хотя он был предсказуем с самого начала. Страх вызывает все, что кажется ненормальным. В Италии и в других странах заболеваемость COVID-19 растет неравномерно, но на этой стадии болезнь и должна распространяться с ускорением, и в этом нет ничего, ну правда ничего, загадочного.

Остановить заразу

– Что нужно, чтобы остановить то, что находится в стадии бурного роста?
– Много сил. Много жертв. Много терпения.

Теперь мы уже знаем, что для противостояния эпидемии необходимо снизить число R0. Трудно чинить протекающий кран, не перекрывая воду. Если давление в трубах повышается, нам надо сначала заткнуть бьющую в лицо струю, а уж потом заниматься ремонтом. Это фаза приложения силы. Добившись уменьшения R0 ниже критических значений на протяжении достаточно долгого периода – во время которого проявятся все случаи предыдущего заражения и ни один из зараженных не передаст вирус дальше, – мы вскоре обнаружим замедление процесса. Зараза еще продолжит распространяться, но уже не так быстро. Это фаза жертв. Впрочем, я недостаточно подробно остановился на том, что такое R0. Я забыл упомянуть, что есть и плохая новость. В тот самый момент, когда и в Китае, и в Италии предпринимаются чрезвычайные карантинные меры, показатель R0, по всей вероятности, подскочит до своего «естественного» значения, который составляет 2,5. Если вы уберете затычку из находящейся под давлением трубы, струя воды снова ударит вам в лицо. Так и зараза мгновенно вернется к экспоненциальному росту. Тут и наступает самая трудная, третья фаза – фаза терпения.

С наилучшими пожеланиями

Вчера вечером я ужинал у друзей. В последний раз, поклялся я себе. Когда число заболевших перевалит за две тысячи, я добровольно уйду на карантин. Я ни с кем не обнялся, что немного задело некоторых из гостей. На самом деле они были не столько обижены, сколько удивлены. Вообще вся эта история с эпидемией беспокоит меня гораздо больше, чем, казалось бы, должна. Я веду себя как классический ипохондрик и через день прошу жену перед сном потрогать мне лоб. Но дело не в страхе перед болезнью. Заболеть я не боюсь. А чего я боюсь? Того, как может измениться наша жизнь. Того, что здание знакомой мне цивилизации рухнет, как карточный домик. Я боюсь, что наш привычный мир будет сметен без остатка, но одновременно боюсь и обратного: что мой страх окажется напрасным и в мире ничего не изменится.

За столом гости на все лады повторяли, что «через неделю все это закончится». «Вот увидишь, еще пара-тройка дней, и все вернется в норму». Одна знакомая спросила меня, почему я молчу. Я пожал плечами и ничего не ответил. Мне не хотелось показаться алармистом, а тем более – накаркать беду.

У нас нет антител к вирусу CoV-2, зато есть антитела ко всему, что нам не нравится. Мы хотим знать точные даты начала и конца всех вещей. Мы привыкли не покоряться ритму природы, а навязывать ей свой ритм. Поэтому я требую, чтобы эпидемия прекратилась через неделю и жизнь вернулась в нормальное русло. Я требую этого и надеюсь на это.

Но в случае с эпидемией полезно знать, какие у нас есть основания для надежды. Потому что желать себе лучшего и вести себя наилучшим образом, чтобы эти пожелания исполнились, – не одно и то же. Завышенные ожидания неизбежно ведут к разочарованию. Главный недостаток подмены действительного желаемым во время подобных кризисов – не в том, что это самообман, а в том, что она способствует росту наших страхов.

Настоящая победа над заразой

– Но есть ли способ действительно остановить заразу?
– Есть. Это вакцинация.
– А если вакцины не существует?
– Тогда надо набраться терпения.

Эпидемиологам известно, что единственный способ остановить эпидемию заключается в том, чтобы снизить число восприимчивых (S) среди населения. Их плотность должна уменьшиться настолько, чтобы дальнейшее распространение вируса стало невозможным. Надо отделить шарики друг от друга. Как только частота их соприкосновения снизится, цепная реакция прекратится.

Вакцина обладает математической властью перевести нас из группы восприимчивых (S) в группу переболевших (R), хотя мы и не болели. Мы интересуемся вакцинами потому, что они спасают нас от вируса, но еще больше ими интересуются врачи-инфекционисты – потому что вакцины спасают нас от эпидемий. Нам даже не обязательно делать прививку всем поголовно – достаточно, чтобы процент привитых достиг уровня, обеспечивающего так называемый коллективный иммунитет.

Но касательно вируса CoV-2 справедлива примета, согласно которой новичкам везет. Он застал нас неподготовленными и безоружными. У нас нет ни антител, ни вакцины. Мы никогда не имели дела ни с чем подобным. Если вернуться к SIR-модели, то эта новизна означает, что в группе восприимчивых – мы все.

Вот почему нам придется держаться столько, сколько надо. Единственная вакцина, какой мы располагаем, – это осторожность, причем довольно некомфортная.

Книга продается в электронном виде на сайте «ЛитРес».

Мария Бурова