5 вещей, которые меня изменили: филолог и редактор Мария Нестеренко

Мария Нестеренко – филолог, исследовательница женской литературы в России первой половины XIX века и составитель серии «Ѳ», в которой издательство Common Place публикует художественную и мемуарную прозу забытых русских писательниц. Перед выходом очередной книжной новинки, романа Анны Мар «Женщина на кресте», расспросили Марию о пяти культурных явлениях, которые на нее повлияли.

Музыкальная школа

Меня отдали в школу по классу фортепиано в восемь лет, не могу сказать, что это было мое сознательное решение, скорее, хотелось порадовать родителей. Тем не менее я как-то проучилась там пять лет, а потом поступила в музучилище, где продержалась год. Я обожала предмет «Слушание музыки», который потом превратился в «Музыкальную литературу». Полюбила слушать музыку, плюс у нас дома была отличная фонотека, где можно было найти все от Баха до Pink Floyd и «Аквариума». Я до сих пор страстный меломан, причем мои вкусы простираются от барочной музыки до современного авангарда через постпанк 1980-х. Музыкальная школа приучила к тому, что слушать музыку – это труд, и не важно, о чем речь: о фуге Баха или о сольнике Терстона Мура из Sonic Youth.

«Забриски Пойнт»

В подростковом возрасте я охотилась за хипповским альманахом «Забриски Rider». Название журнала состояло из частей двух культовых фильмов: собственно, «Забриски Пойнт» и «Беспечный ездок» про байкеров. Мне очень хотелось посмотреть эти фильмы, но взять их было негде. Вернее, можно было пойти в видеосалон «Игра» и там записать, но я все карманные деньги тратила на музыку. «Беспечного ездока» добыть оказалось проще, в итоге он мне не очень понравился. А «Забриски Пойнт» удалось посмотреть следующим образом. Рената Литвинова вела в те годы какую-то передачу на НТВ, где показывали разное культовое кино. Я ждала часа ночи, глаза слипались, мама то и дело заходила на кухню, чтобы сказать, что завтра на учебу. Но я дождалась, и фильм меня потряс. Я не видела ничего подобного раньше. С него начался мой интерес к иному кино. А потом была передача «Культкино» с Кириллом Разлоговым, я не пропускала ни одного выпуска, все их аккуратно записывала. Плюс по «Культуре» частенько гоняли разное, хорошее. Так я посмотрела Иоселиани, Стеллинга, что-то еще.

Лев Толстой

Это была первая прививка эстетического. Я прочитала «Анну Каренину» лет в 11, до этого меня в книжках всегда интересовал сюжет, судьба персонажей. А здесь меня поразило, как сделан роман. Я начала получать от чтения эстетическое удовольствие. Толстой до сих пор имеет надо мной какую-то странную власть. Я довольно часто его перечитываю – и, когда достаю с полки «Войну и мир», например, превращаюсь в маленькую девочку, которой хочется кричать зайчику: «Не ходи туда, там волки!»

Юрий Лотман

С его «Бесед о русской культуре» все и началось. Я посмотрела их впервые (потом прочитала) в 11-м литературном классе, куда я перевелась после музыкального училища. Меня поразило все: язык, которым это написано, вещи, о которых говорил Лотман. Именно он открыл мне культуру XIX века, с которой связаны мои профессиональные занятия по сей день.

Тарту

Где Лотман, там и Тарту. После знакомства с работами Лотмана я стала мечтать учиться там, в итоге поступила туда в докторантуру. Сказать, что учеба повлияла на меня, – ничего не сказать. Она в каком-то смысле перекодировала меня как филолога. Мне ужасно повезло оказаться в Тарту.

Мария Бурова