Выходит книга про Майка Науменко: вот отрывок из нее – о свадьбе Цоя и квартирниках

1 июня в издательстве «Выргород» выйдет книга музыкального продюсера Александра Кушнира «Майк Науменко. Бегство из зоопарка». Мы публикуем главу «Одинокие герои» о жестком прессинге рок-движения в 1984 году, потасовке на свадьбе Виктора Цоя и московских квартирниках.

Зима 1984 года ознаменовала начало жесткого прессинга рок-движения. На смену Андропову пришел новый генсек Черненко, который вскоре заявил: «Не все удовлетворяет нас и в таком популярном искусстве, как эстрадное. Нельзя, например, не видеть, что на волне этой популярности подчас всплывают музыкальные ансамбли с программами сомнительного свойства, что наносит идейный и эстетический ущерб».

На языке партаппарата подобное заявление означало команду «фас!» – и повсеместно началась массовая атака на рок. По стране замелькали так называемые «запретительные списки», и вскоре за решеткой оказались вокалист Алексей Романов и звукорежиссер Александр Арутюнов из «Воскресения». При попытке перехода государственной границы был задержан музыкант «Трубного зова» Валерий Баринов, пропал без вести идеолог «Россиян» Жора Ордановский, судьба которого так и осталась неизвестной.

«В начале 1984 года посадили московского импресарио «Зоопарка» Володю Литовку, – вспоминал московский промоутер и журналист Илья Смирнов. – Затем прямо на сцене была арестована Жанна Агузарова, после чего концертная деятельность в Москве практически прекратилась. Пытаясь понять, насколько возможно ее возобновление с помощью «импорта» из Питера, мы с художником Юрием Непахаревым, соблюдая все меры конспирации, отправились к Майку на Боровую – в его знаменитую коммуналку в доме, не знавшем ремонта со времен Николая II. Лидер «Зоопарка» был необычайно мрачен. Он честно объяснил, что происходит: к каждой серьезной группе приставлен куратор и теперь все обращения в рок-клуб поступают на два адреса. И, наверное, самое лучшее для нас – на время забыть о существовании на северо-западе СССР города Ленинграда… Пожалуй, никогда еще мы не испытывали такого гнетущего чувства, как в тот вечер, ожидая поезд на Московском вокзале. А Майку предстояло во всем этом жить и сочинять песни».

К тому моменту Науменко уже более полугода существовал без рок-группы, а его приятель Цой тяжело расстался со своим компаньоном Лешей Рыбиным. В этой депрессивной обстановке единственным способом выживания музыкантов оказались квартирные концерты, которые Майк ласково называл «игрища».

Майк Науменко и Виктор Цой. 1985. Фото: архив Натальи Науменко

По воспоминаниям очевидцев, одно из наиболее ярких выступлений этого периода произошло в январе 1984 года – в старом, практически расселенном доме на углу Зоологического переулка и проспекта Добролюбова. Позже этот концерт разошелся на катушках под названием «Сейшен на Петроградской» и предельно точно отразил душную атмосферу того времени.

В качестве аккомпаниатора Цой пригласил нового гитариста Юру Каспаряна, а Науменко подготовил несколько свежих композиций: «Гопники», «Хождения», «Отель под названием «Брак» и «Буги-вуги каждый день», которую Майк и Виктор исполнили дуэтом.

«В квартиру набилось полно народа, поэтому никакого саундчека не было, – утверждал спустя несколько лет звукооператор Игорь Петрученко. – Неожиданно во время исполнения «Гопников» у меня в наушниках раздалось довольно странное ритмичное потрескивание. Пробежав взглядом по длинному проводу, я обнаружил, что во всем виноват Майк, отбивающий башмаком такт по лежащему рядом микрофонному разъему… Я понял, что Науменко будет так барабанить до конца песни. Пришлось пробираться через всю комнату, наступая на людей, и вынимать из-под майковской ноги этот чертов провод».

Науменко по-прежнему продолжал грезить об электрических выступлениях и участии в клубных рок-фестивалях. Для этого он активно начал искать замену оказавшемуся в тюрьме бас-гитаристу «Зоопарка» Илье Куликову. В частности, вел душевные беседы со Славой Зориным из «Капитального ремонта» и Фаном из «Аквариума», а на акустических «игрищах» тестировал молодого музыканта Наиля Кадырова.

«Зимой состоялся замечательный «сейшен» Майка с Цоем, а на третьей гитаре играл Кадыров, – рассказывал организатор этого действа Павел Краев. – Табуреток в комнате катастрофически не хватало, и Наиль сидел на перевернутом ведре. Ваня Сидоров записал концерт на магнитофон «Нота», и где-то в начале вы можете услышать аплодисменты, но при этом Майк говорит Цою: «Это не нам хлопают!» А хлопали все человеку, вошедшему в комнату с авоськой, полной бутылок водки... После концерта квартира выглядела, как после похода Мамая – белый линолеум приобрел противоположную окраску, всюду валялись окурки и пепел. После этого Науменко с Цоем сыграли здесь еще раз – Майк, правда, был сильно нетрезв и, кажется, ни в одной песне текст до конца так и не вспомнил».

Зато в этот период лидер «Зоопарка» достиг значительных успехов в литературной сфере. Кто-то из приятелей одолжил ему пишущую машинку, и это стало настоящим подарком судьбы. Нежданно-негаданно тридцатилетний ребенок получил в свои руки вожделенную «лампу Аладдина», о которой мечтал давно и безнадежно. Теперь Науменко минимализировал количество визитов к друзьям и с огромным энтузиазмом взялся за переводы. Начал, в частности, с книги «Космический танцор» рок-критика Пола Синдлера, содержавшей подробную дискографию Марка Болана.

Переводить книги о Болане было для Майка кайфом чистой воды. До этого он читал журнальные материалы, записывая их русскоязычные версии вручную. Теперь же с огромным энтузиазмом осваивал технику работы на печатной машинке, не переставая удивляться всяким деталям – к примеру, почему после запятой в тексте нужно ставить пробел. Этим «научным открытием» он делился со всеми – начиная от жены и заканчивая знакомыми из рок-клуба.

Майк Науменко. Фото: Вадим Конрадт

Поскольку английских букв в клавиатуре не было, музыкант от руки вписывал в печатный текст заглавия альбомов и синглов, причем названия пластинок старательно выводил зеленым фломастером, а композиций – черной авторучкой. Всю эту кропотливую работу идеолог «Зоопарка» проделывал в первую очередь для себя, и еще три-четыре экземпляра дарились друзьям.
Так случилось, что спустя много лет одна из копий «Космического танцора» причудливым образом оказалась у меня в архиве. На первой странице этого фолианта рукой Науменко размашисто написано: «Марк – это Марк… Удивительный человек, удивительная музыка. Кто знает, откуда она взялась? И куда она ушла…»

Далее Майк замахнулся на перевод внушительной энциклопедии Дейва Марша и Кэвина Стейна под названием «Рок-списки». Неизвестно, сколько месяцев отняла эта глобальная работа, но в законченном виде она сильно впечатляла размерами: более двухсот страниц машинописного текста – естественно, без иллюстраций.

«Книга переведена со значительными сокращениями чисто субъективного толка, – писал Майк в специальном «Предисловии переводчика». – Предупреждаю: книга порой очень странная – американцы туго врубаются, а может, у них просто другой вруб. Как, например, они имели нахальство отнести Tommy и Blues Brothers к разряду худших фильмов о роке? И еще одно предупреждение: эта книга представляет собой чисто американские дела. Многие английские пластинки, которые мы все любим, у них не выходили вообще… Я уже не говорю о том, что топы у них крепко отличаются от тех, которые мы постоянно видим в Melody Maker и New Musical Express. Так что читайте, судите (американцев) сами и ловите свой кайф. Книга-то, несмотря ни на что, хорошая».

Жизнь тем временем продолжалась. Майк познакомился с восходящей рок-звездой Костей Кинчевым, у которого еще не было своей группы, но был впечатляющий авторский материал. Будущий лидер «Алисы» регулярно мотался из Москвы в Питер и, находясь в городе на Неве, постоянно встречался и подолгу беседовал с Науменко. В студии театрального института Костя планировали записать дебютный альбом «Нервная ночь», причем его проект носил рабочее название «Доктор Кинчев и группа «Стиль».

Так случилось, что первоначальное общение двух поэтов носило преимущественно алкогольный характер. В итоге Майк, обещавший сыграть на альбоме басовые партии, в назначенный день не смог проснуться после очередной ночной дегустации. Его так и не удалось отодрать от подушки, и вместо него в студию пригласили Славу Задерия из группы «Алиса»...

Свадьба Виктора Цоя и Марьяны. 1984. Фото: архив Игоря Петровского

А пока Майк занимался переводами и винными медитациями, Цой погрузился в романтичные отношения с художницей Марьяной Родованской – давней знакомой Иши со времен учебы на подготовительных курсах в Мухинском училище. Еще летом 1982 года Иша с Людой и Марьяна с Виктором отдыхали «дикарями» на южном берегу Крыма, где в паузах между купанием и поглощением сухого вина бойкая на язык Марьяна сочиняла Майку и Наташе забавные письма. Вот фрагмент одного из них:

«Море здесь большое, воды много, но вся в камнях… А сегодня мы наткнулись на подводную лодку… Здесь ходят белые пароходы, и над седой равниной моря гордо реют черноморские чайки. Они украли у нас сумку с салом. Наши палатки стоят на бугре, с которого видны белые пароходы и толстые бабы. Цой с Ишей, как бараны, лазают по горам и долам и рубят деревья. А мы с Людой ведем хозяйство. За хозяйством мы ходим в село».

К февралю 1984 года хозяйство у Марьяны с Виктором, как известно, стало общим. Они закатили шумную свадьбу для родственников и друзей, которых, по воспоминаниям очевидцев, было человек сто. В самый разгар мероприятия нетрезвая Людмила Шурыгина швырнула бутылкой в брата Саши Липницкого. Буйный брат, которому категорически запрещалось пить, к тому времени уже крепко принял и разозлился на обидчицу всерьез. Начался скандал, все вокруг притихли, и только в коммунальном коридоре было слышно мяуканье соседского кота.

«Вдруг я заметила в руках у Вовы Липницкого нож, – рассказывала мне Наташа Науменко. – Майк спокойно подошел к Володе вплотную и стал тихо говорить что-то вроде: «Старичок, успокойся, все хорошо. Дай мне нож! Что же ты так в него вцепился? Непременно надо кого-нибудь потыкать? Ну, порежь меня». Майк расстегнул рубашку, а я руками зажала себе рот. Володя слегка оцепенел, нож скользнул по коже, немного порезав ее. В итоге, резко протрезвев, он куда-то убежал. Все гости подскочили к Майку и стали хлопать его по плечу, обнимать и благодарить. Да уж, хорошая у Цоя свадьба получилась, правильная…»

***************************************************

Несмотря на официальную работу, основным источником доходов у Майка с Виктором по-прежнему оставались квартирники. После летнего концерта в общежитии политехнического института музыкантов ждало несколько выступлений в Москве. Их организовывали Илья Смирнов и начинающий промоутер Олег Коврига.

«Возможность провести дома концерт была подарком от мамы мне на день рождения, – признавался впоследствии Коврига. – При этом сама мама тактично ушла… К Вите Цою мы относились спокойно, но Майк в нашей компании был практически национальным героем. И я ужасно нервничал, боясь опозориться перед певцом. Опасаясь, что народу будет мало – и мы не сможем собрать пятьдесят рублей, которые обещали ребятам – я позвал всех приятелей и знакомых приятелей. В результате ко мне на квартиру явилось около семидесяти человек».

После изумительного концерта счастливый Коврига заперся с музыкантами в ванной комнате – с целью выплаты гонорара в строго интимной обстановке. Успех вскружил негоциантам головы, и было решено повторить мероприятие на следующий день – дома у приятеля Ковриги Шурика Несмелова.

«Поскольку времени на рекламу не было, мы попробовали снизить ставку с пятидесяти до сорока рублей, – вспоминал Олег. – Витя сказал: «Ну, ладно…» Но Майк насупился и твердо произнес: «Нет! Мы же все-таки артисты…» Почему-то этот довод всем нам показался очень весомым – и мы дружно закивали: «Да, да, конечно, артисты… Давайте тогда снова по пятьдесят рублей». У Шурки, естественно, народу уже было меньше. Выпивали тихо, без особого шума – и в этой камерной обстановке Майк выглядел более уверенно, чем у меня дома. По крайней мере, мне так показалось…»

Венцом этого акустического тура стала авантюрная поездка в Киев, состоявшаяся вскоре после выступления в Москве. Майк нежно относился к Украине еще со времен юношеских побегов и поездок автостопом в Киев и Львов. На этот раз мероприятие устраивал брат одного из организаторов легендарного концерта в ДК «Москворечье», преподаватель философии Киевского политехнического института Андрей Кучеренко. На одном из ленинградских рок-фестивалей он познакомился с Науменко и Цоем и договорился с ними о выступлении в столице Украины.

«Мой брат в свое время женился в Киеве, а всего у него было четыре брака, – рассказывал активист Клуба имени Рокуэлла Кента Михаил Кучеренко. – Первые три свадьбы случились в столице Украины, а четвертый брак произошел в Москве. Поскольку Андрей по профессии – социолог, одна из киевских жен устроила его работать в Республиканский комитет комсомола, чтобы проводить там социологические исследования. Затем он преподавал философию, но при этом тяготел к авантюрным ситуациям и мечтал организовывать концерты».

Неизвестно, осознавал ли Андрей Кучеренко все риски этой затеи, но события приняли неожиданный оборот. В самый разгар концерта в квартиру его подруги на улице Анри Барбюса внезапно ворвался милицейский патруль, и молодой майор грозно зарычал на испуганных слушателей: «Всем оставаться на местах! Науменко и Цой – на выход!»

Наиль Кадыров и Майк. 1984. Фото: Наташа Васильева-Халл

Концерт оказался сорван, и уже через полчаса музыканты писали объяснительные записки в помещении Московского РОВД города Киева. Им инкриминировались незаконное частное предпринимательство, коммерческое посредничество и нарушение сразу нескольких статей Уголовного кодекса СССР. Майк, имевший опыт общения с подпольными рок-менеджерами, выбрал единственно правильную тактику поведения и все категорически отрицал, а неискушенный Цой быстро сломался и подписал признание, что брал у организаторов деньги за проезд.

«У Майка всегда была мощная культурная защита, – комментировал позднее эту ситуацию его институтский приятель Родион. – Мы, как пел Гребенщиков, «выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз». Так оно на самом деле и было».

В архивах ленинградского рок-клуба сохранился текст объяснительной записки Майка, и вот один из его фрагментов:

«Я, Виктор Цой и Андрей Кучеренко подъехали где-то к 17:30 и привезли с собой гитары. Выпивку мы не брали. В квартире была только хозяйка, которая нас угостила водкой «Украинской», собрала на стол немного закуски, и мы ждали, что к 19:00 должны были подойти его знакомые, для которых Андрей просил исполнить наши песни. Разговора о деньгах я не слышал, ни Виктор, ни Андрей мне ничего не говорили… Хотя если бы мне предложили деньги, я бы не отказался».

В итоге Виктора оштрафовали, а Майка сразу отпустили. Отделавшись легким испугом, незадачливые ваганты вернулись на историческую родину. Однако спустя некоторое время в рок-клуб из Киева пришел донос, в котором подробно описывалась попытка Науменко и Цоя сыграть коммерческий концерт. На это нужно было реагировать, и в результате лидеров «Кино» и «Зоопарка» на год отстранили от официальных выступлений. Это решение рок-клуба особо не афишировалось, но Майк воспринял его достаточно болезненно. Позднее на одном из квартирников, отвечая на вопросы зрителей, Науменко с непередаваемой интонацией отшутился: «Недавно мы с Цоем отлично съездили в Киев. Было тепло, и мы хорошо погуляли. Правда, задержаться пришлось на несколько большее время, чем планировалось».

Дружный смех посвященных был ему красноречивым ответом.

Предзаказ книги

25 мая, 2020

Программа_Топ_3Программа_Топ_3Программа_Топ_3книги музыка сидим дома

Выходит книга про Майка Науменко: вот отрывок из нее – о свадьбе Цоя и квартирниках

Читайте также

Новости