Топ-10 книг, которые необходимо купить на ярмарке Non/fiction 25 в Москве

В Гостином дворе стартовала ежегодная ярмарка интеллектуальной литературы Non/fiction. Она продлится до 3 декабря. О том, какие лекции и паблик-токи там стоит посетить, — читайте тут. А ниже — топ главных книжек — выбор литературного критика Ксении Рождественской.

Максим Гуреев. «Даниил Хармс: Застрявший в небесах»

АСТ

Эта книга — житие Хармса-Шардама, Чармса, Карла Ивановича Шустерлинга, Гармониуса, Даниила Ивановича Ювачева, рассказанное в документах, домыслах, исчерканных черновиках, страницах детских журналов «Чиж» и «Еж», фотографиях, «случаях». Гуреев, автор «концептуальных биографий» Куприна и Довлатова, Пригова и Окуджавы, никогда не интересуется скучной хронологией или психологией. Он берет какую-то фигуру, слишком хорошо знакомую читателю, и превращает ее во что-то принципиально другое — в персонажа, в трикстера, в одну из карт бесконечной колоды, которая раскладывается то в пасьянс, то в коллаж.

Там, где кто-то увидел бы в первую очередь взаимоотношения неординарной личности и параноидального государства, Гуреев показывает взаимоотношения личности и гигантского мира, показывает время, пространство, существование, богоискательство. Да, и небеса. Герои «Застрявшего в небесах», от Введенского до Серафима Саровского, от отца Хармса, Ивана Павловича Ювачева, до Льва Толстого, проникают в суть вещей, старухи кричат кикиморами, дети тоже кричат — и весь мир рассыпается на «случаи», чтобы вновь собраться, как несокрушимый карточный домик.

Сандра Ньюман. «1984. Джулия»

Перевод с английского Елены Петровой. «Иностранка»

Спин-офф великой антиутопии Оруэлла, по которой человечество живет уже много десятилетий. Сандра Ньюман рассказывает историю, знакомую читателю «1984», с точки зрения Джулии — возлюбленной главного героя «1984», клерка из Министерства правды. Это женский взгляд на женские дела и проблемы Океании, кровавый, безжалостный и в некоторых эпизодах убийственный (сюжет с эмбрионом в унитазе вы запомните надолго).

Джулия работает в литературном отделе Министерства правды, вспоминает свою провинциальную жизнь, нередко посещает черный рынок, на собственном опыте изучает ископл — процедуру искусственного оплодотворения. Знакомый сюжет, рассказанный с других позиций, трещит по швам, и мир «1984», оставаясь под неусыпным оком Старшего Брата, пересобирается в другой пазл — не менее угнетающий, но, возможно, более понятный. Фонд Оруэлла «Джулию» одобрил.

Арнольд Шварценеггер. «Будь нужным: Семь правил жизни»

Перевод с английского Николая Мезина. «Альпина Паблишер»

Мощный мотивационный пинок от Арни, Шницеля, Шварца, Терми — Арнольд Шварценеггер сам перечисляет все свои прозвища, но предупреждает: не надо называть его селфмейдменом — он не сам себя сделал, он просто учился у умных людей и ставил перед собой большие цели. Как к этим целям идти, он и рассказывает в этой книге, попутно вспоминая истории из своей жизни.

В детстве, в австрийском Тале, он получал завтрак лишь после того, как сделает 200 приседаний. Переехав в Америку, он работал каменщиком и считает частью своего творческого наследия стены и лестницы, которые он сложил в Лос-Анджелесе 50 лет назад. «К концу 1987 года я убил 283 человека, — гордится он, — больше, чем кто-либо в Голливуде за то же время, и намного. На это мне понадобилось восемь фильмов».

Он всегда стремится, по завету своего отца, быть нужным и по возможности «починить мир», а для этого с полной отдачей работает над мелкими вещами: качает икроножные мышцы, чтобы стать мистером Олимпия, уговаривает студии снять его в комедии, чтобы доказать, что он не просто Терминатор, а большой актер, учит наизусть шутки, готовясь к губернаторским дебатам, пишет вот эту книгу — и все это для того, чтобы его читатель прекратил ныть, поставил перед собой собственную великую цель и занялся делом. В общем, как говорил Терминатор: «Иди за мной, если хочешь жить».

Харальд Йенер. «Волчье время. Германия и немцы: 1945–1955»

Перевод с немецкого Романа Эйвадиса под редакцией Виктора Зацепина. Individuum

Подробное, неожиданное и страшноватое исследование национального посттравматического синдрома. Йенер, журналист и профессор, вглядывается в то, как протекала жизнь в Германии сразу же после поражения во Второй мировой войне, и пытается понять, как немцы вышли к новой жизни из этого безвременья, беззакония, безразличия ко всему на свете, кроме собственного выживания. Он опирается на дневники, исследования, документы, фильмы, и часть его рассказов — чистый сюрреализм: вот берлинский дирижер, журналистка, врач и актер посреди руин разделывают вола, и их обступает толпа, привлеченная, похоже, запахом крови. А вот американские солдаты отпиливают ножки у столов в реквизированных квартирах, чтобы удобнее было класть ноги на стол, — так в Германии появились низкие прикроватные столики.

Йенер исследует берлинские злачные места лета 1945 года и повальную моду на карнавалы в конце 1940-х, он рассказывает о черных рынках, на которых рождалось будущее, о послевоенных лагерях для перемещенных лиц, о фильмах «руинного кинематографа» и чувстве, что руины «показывают подлинное лицо мира». Это спокойное исследование (возможно, не всегда исторически точное) показывает роль женщины в послевоенной Германии и роль веселого отчаяния в ситуации, когда нет сил думать о прошлом. И сквозь все это — хаос, руины, ненависть, мошенничество, надежду — прорастает новая жизнь и новая политика.

Белинда Танг. «Карта утрат»

Перевод Анастасии Наумовой. «Фантом Пресс»

1990-е годы. Итянь, преподаватель математики в американском университете, вынужден поехать к родителям в Китай, где не был уже много лет: ему позвонила мать и сообщила, что его отец ушел из дома и пропал. Итянь не разговаривал с отцом все эти годы — тот отказался от Итяня, сжег все его тетради, выгнал его из дома. Отец всегда больше любил своего старшего сына, а желание Итяня поступить в университет считал опасной блажью. Тогда, 15 лет назад, Итяня понимала лишь Ханьвен, с которой он готовился к экзамену. Сейчас она стала богатой дамой, но готова помочь ему найти отца.

Стереотипные сюжеты «возвращение блудного сына» и «встреча с первой любовью» Белинда Танг в своем дебютном романе превращает в исследование истории Китая и последствий «культурной революции», в исследование исторической и личной памяти, в воспоминание о времени, в котором жили люди с «ампутированной мечтой». Отчасти это история семьи самой Белинды Танг, чей отец уехал из Китая в Штаты в конце 1980-х. Медленный, растерянный роман о тоске по несбывшемуся, о невозможности заниматься тем, чем ты хочешь, быть с теми, с кем ты хочешь, невозможности ни изменить свою жизнь, ни смириться с ней.

Михаил Шемякин. «Моя жизнь: до изгнания»

«Редакция Елены Шубиной»

Автобиография большого русского художника Михаила Шемякина, проиллюстрированная им самим: рисунки, собранные отдельно, могли бы стать ошеломительным комиксом о жизни инакомыслящего в СССР с 1943 по 1971 год. Шемякин вспоминает обо всем, что воспитало в нем «характер бойца, солдата и человека, навсегда преданного избранному делу». Об отце — «человеке страстей», который обожал вглядываться в репродукцию «Апофеоза войны» Верещагина — она напоминала ему его юность времен Гражданской войны. О матери, которая в последний день своей жизни перестала бояться лягушек и которую маленький Миша однажды спас от смерти — отец решил задушить жену телефонным проводом. О крысах и истоках уважения к ним. О соседях по дурдому. Об отшельничестве и монастырском житье. О запахах залов Эрмитажа, где выросший Миша работал такелажником. О подготовке заплыва в Турцию. О том, как его высылали из страны — с собой ничего нельзя брать, «вам будет дано страной пятьдесят долларов». О звоне стальной арматуры о каменный пол. И вообще — о запахах, звуках, выплесках чувств, душном советском макабре, и в этих воспоминаниях вся страна превращается в гигантскую декорацию шемякинского спектакля.

Стюарт Ричи. «Наукообразная чушь. Разоблачение мошенничества, предвзятости, недобросовестности и хайпа в науке»

Перевод с английского Алены Якименко. Corpus

Великий врач, впервые удачно пересадивший больному искусственную трахею, оказался мошенником, виновным в смерти нескольких пациентов. Ученый, заявивший, что пересадил лоскут кожи от черной мыши белой без иммунного отторжения, просто подкрасил белую мышь черным маркером. Исследователь, доказавший в ХIХ веке, что «черепа европейцев вместительнее, чем черепа азиатов, индейцев и африканцев», а значит, у них больше «умственные и нравственные способности», неосознанно мухлевал с данными — например, предпочитал измерять черепа белых мужчин, которые физиологически крупнее женщин. И научное сообщество всему этому верило и верит, потому что наука основана на доверии.

Психолог Стюарт Ричи исследует «своеобразную самоуверенность» всей научной системы, которая считает себя объективной и беспристрастной, и приходит к выводу, что эта система сломана и необходимо научиться распознавать и исправлять ее ошибки. Собственно, ошибки те же, что всегда были свойственны человечеству: хайп, мошенничество, предвзятость. Слово «чушь» в названии кажется слишком сильным: бесчисленные истории о том, как ученые заблуждались и выводили друг друга на чистую воду, рассказаны спокойно, иронично и убедительно.

Сара Джаффе. «Дорогие коллеги. Как любимая работа портит нам жизнь»

Перевод Константина Митрошенкова. Individuum

Сегодня все меньше людей хотят «заниматься чем-то важным», все меньше людей считают, что работа и составляет самую главную часть их жизни. Журналистка, исследовательница истории трудового движения в США Сара Джаффе анализирует капиталистические модели труда, показывает жизнь конкретных людей, а через них — глобальную картину нового рабства и приходит к выводу, что сегодня «капиталистическое общество превратило работу в любовь, а любовь — напротив, в работу». В сущности, эта книга — история капитализма и анализ капиталистических моделей труда, навязанных обществу. Сара Джаффе разговаривает с нянями, ретейлерами, учителями, театральными режиссерами, и каждая частная история — это история сопротивления «дорогим коллегам».

Жан-Батист Андреа. «Моя королева»

Перевод с французского Марии Пшеничниковой. NoAge

Шум и ярость великого лета 1965 года, история взросления поэта и бунтаря — подростка, мечтающего стать мужчиной, подростка, чья голова «перестала расти», как сказал врач. Этот подросток носит куртку с надписью «Шелл», работает на родительской заправке, потому что больше все равно ни к чему не пригоден, и однажды решает сбежать из дома на войну — война должна быть где-то близко, раз ее все время показывают по телевизору. В горах он знакомится с Вивиан, которая утверждает, что она — королева «всего, что ты видишь».

Писатель и режиссер Жан-Батист Андреа получил за «Мою королеву» премию как автор лучшего французского дебютного романа 2017 года. Это история дружбы, любви и тоски, рассказанная человеком, который неспособен понять окружающих, вписаться в их мир, сдержать свою ярость, перестать плакать по любому поводу. Человеком, который любит чечевицу и логику. Человеком, который любит королеву с пылающими глазами. Человеком, который падает и падает, и вокруг него летят звезды.

Фолькер Менерт, Мартин Хааке. «Все течет: Великие реки мира»

Перевод Марии Денисовой. «Самокат»

Книга для маленьких, взрослеющих и очень взрослых детей о том, куда текут реки и что они видят на своем пути: карнавалы и войны, мосты и плавучие рынки, гидроэлектростанции и оперные театры, вечную мерзлоту и тропические леса, рисовые поля и национальные парки. Восемнадцать крупных рек, пять континентов, страницы книги, как древние карты, сплошь покрыты рисунками. Тут есть и драконы, и Шива, и Ленин, и Симон Боливар, и дикая собака Динго — из этих картинок можно составить довольно полное представление о политическом, культурологическом и природном ландшафте мира.

Иллюстратор Мартин Хааке всегда обожал рисовать карты, потому что в них можно «совместить все возможные техники и средства выражения, чтобы дать ощущение того или иного района... уменьшить то, что все считают важным, и увеличить то, что мне по-настоящему нравится». Его мечта — нарисовать подробную карту всего мира. Книга признана одной из самых красивых книг 2021 года в Германии.