Прощаться с летом всегда грустно, это факт. Но мы во всем ищем плюсы. Например, сейчас самое время подвести итоги сезона. Собрали лучшие книги лета, которые вы могли пропустить. Ниже — гастрономический гид по Москве, интимная история человечества и городское фэнтези о доме с монстрами.
Сорокалетняя Боди Кейн, преподавательница киноведения и успешный подкастер, возвращается в школу-интернат в Нью-Гэмпшире, где она училась в 1990-е. Она чувствует себя достаточно сильной и взрослой и думает, что переросла ту «стремную» Боди из 1990-х, носившую черное и отмечавшую все странности своих соучеников. Но оказывается, что прошлое никогда не отпускает.
В 1995-м в школе убили соседку Боди по комнате. Дело было громким, и до сих пор некоторые уверены, что посадили не того человека. Есть какие-то подробности того дела, которые известны только Боди. Есть что-то, чего все эти 20 с лишним лет никто не видел и не хотел видеть. Две недели преподавания в своей старой школе заставят Боди полностью пересмотреть отношение к тому давнему делу, отношение к вине и наказанию. Американка Ребекка Маккай, автор эпической драмы «Мы умели верить», не просто сталкивает оптику двух поколений, не просто вовлекает читателя в медленный, вязкий, мощный детектив, в котором все — убийцы и все — жертвы. Она исследует работу памяти, работу правосудия, мучительные подростковые попытки быть как все, быть лучше всех, просто быть.
Бодрейший авантюрный триллер о магических артефактах и мексиканце с пугающей улыбкой, который эти артефакты собирает. Зовет он себя Сидом, а если подробнее, то он «вор, убийца, бабулина гордость». В Сиде есть романтизм то ли мексиканских революционеров, то ли Карлсона, который живет на крыше. Он сентиментален, как сахарный череп в мексиканский День мертвых, его заносит то в какую-то тюрьму в пустыне, то в банк в Дании, и везде начинается катавасия: ограбления, убийства, философские разговоры, бойскаутские посиделки. Кто читал «Марка и Эзру» Джафарова, сразу узнает и место работы Сида, и его начальника. Джафаров, лауреат премий НОС, «Ясная Поляна» и «Новые горизонты», кинематографически точен в описании битв и неумолимо ироничен в рассказе о серьезных вещах. Он берет читателя за руку, рассказывает ему веселые байки, ведет его по пустыням, перестрелкам, артефактам и истлевшим костям, приговаривая: осторожно, вот тут не упади, а вот тут — давай, падай. И читатель падает — и летит, летит, летит.
Аля опять опаздывает. Часы в ее ноуте отстают на четыре минуты, и она лишь чудом успевает на электричку, в которой едет с подругой и полузнакомыми ребятами-студентами в коттеджный поселок встречать Новый год. Шашлыки, тюбинг, веселье, новая уникальная онлайн-игра — но почему-то, когда Аля в эту игру входит, все ее новые друзья оказываются уже мертвыми. Не только в игре, но и в реальности. А сама она просыпается в той же электричке и снова отправляется туда же, в коттеджный поселок: шашлыки, тюбинг, веселье, смерть. Сначала ей неприятно, потом страшно, после очередного возвращения в начало временной петли она пробует все рассказать ребятам — может быть, вместе они смогут выбраться. Только ей никто не верит.
Четырехминутное опоздание станет и проблемой, и возможным спасением, кошки окажутся полезнее собак и уж тем более волков. В общем, «Алиса в Стране чудес», «День сурка» и «Матрица», упакованные в янг-эдалт. Идиатуллин, дважды лауреат «Большой книги», умеет играть с жанрами и героями: он замешивает фантастический триллер с психологическим хоррором, оглушает героев социальным боевиком, а на самом деле говорит о том, каково это — точно знать, что выхода нет, что бояться поздно. Сам автор говорит: этот фантастический детектив «оказался запутаннее, жестче и даже беспощаднее, чем я сам ожидал».
Нюта Федермессер, учредительница фонда помощи хосписам «Вера», дочь Веры Миллионщиковой, основавшей хосписное движение в России. Она верит «в труд и результат», у нее всегда «все с собой — от зубочистки до мачете», и она не может уснуть, если не вымоет на ночь зеркало или унитаз. Нюта видит себя как огромную камеру хранения с серыми закрытыми ящиками, переполненными воспоминаниями, и собрала книгу из своих записей, которые ведет много лет. Дневниковые заметки, рассказы о близких, и о фонде, и о боли, и об усталости. И о китах — главное, не пропустите рассказ о китах. И о маме. И о том, что мир полон любви и движется любовью. Здесь все вперемешку — какие-то стихи, разговоры, дурацкие сны («Планета Земля накренилась и изменила форму, стала как папайя, ну и, соответственно, изменились скорость и траектория вращения. Надо выяснить, понять: почему»). Честный автопортрет, собранный из фантиков, фотографий, цветов, шишек, осколков, обрывков. Как детский секретик: расчищаешь верхний слой, тот, где боль и усталость, — и в глаза бьет свет.
Это не история секса, как может показаться из названия, и даже не история эволюции любовных отношений, хотя в книге можно найти, к примеру, рассуждение об эволюции свиданий в ХХ веке. Британский философ и историк Теодор Зельдин делает нечто большее: он исследует человечество, задавая вопросы своим героям (героиням, если точнее) и вписывая их в контекст мировой истории. Он вообще уверен, что «чем больше у нас выбор контекстов, тем меньше трудности кажутся нам неизбежными и непреодолимыми». Вот женщина, считающая себя неудачницей. Вот полицейская, живущая в провинциальном городке, где женщины редко разговаривают с мужчинами. Официантка в кафе, у которой есть степень магистра истории искусств. Владелица автомастерской, в 63 года начавшая жизнь заново. Все они — словно часть гигантской мозаики, маленькие камешки, без которых невозможно понять, что такое человечество, к чему оно стремится, что заставляет человека испытывать счастье или страдать, как менялись наши страхи, эмоции, мечты на протяжении веков. Более того, книга дает почувствовать именно «нас» — человечество как единое целое, и это удивительно оптимистическое ощущение.
Анна Матвеева, лауреат премии имени Бажова, финалистка «Большой книги» и «Нацбеста», выпустила вторую часть своих «Картинных девушек» — историй натурщиц, позировавших великим мастерам. Иногда в своих нежных и строгих эссе писательница рассуждает в основном о живописце и его отношениях с искусством: например, в случае с «Неизвестной» Крамского так до конца и не ясно, кто изображен на портрете; но кто не изображен, Матвеева рассказывает в подробностях. Иногда муза для нее, наоборот, оказывается важнее: Надя Ходасевич прожила не менее, а то и более удивительную жизнь, чем ее муж, французский скульптор и художник Фернан Леже. «Девушки» — не просто сборник биографий, это зарисовки об отношениях мужчины и женщины, художника и музы, какими они были в разные эпохи. Книга о цене бессмертия. Хорошо, что тема неисчерпаема: есть надежда, что появятся «Картинные девушки — 3».
Книга, которая «посвящается всем, кто в детстве играл пластмассовыми динозаврами», вроде бы детская (на обложке стоит 6+), но, как в лучших детских книгах, здесь все всерьез и все по-взрослому. Это рассказ о больнице № 17, в которой врачи принимают пациентов, как это обычно происходит в конце мелового периода (то есть 67–70 миллионов лет назад). Главврач-динозавр читает письмо от тетушки Аделаиды, хирург-птеродактиль оперирует, терапевт-анкилозавр ворчит и ноет, что скоро все погибнут. Но вот к ним прибивается юный дромеозавр, который тоже мечтает стать врачом. Млекопитающие путаются у них под ногами, но людей в этом мире нет. Пока нет. Всем героям — и юным, и не очень, и двухметровым, и восьмитонным — то и дело приходится кого-то спасать, кому-то рассказывать сказки, оперировать птеранодонов, выслушивать тараканов и рассуждать об эволюции. Сказочница Светлана Лаврова — не только автор 90 детских книг, но и врач-нейрофизиолог, поэтому «Больница» читается как захватывающий врачебный детектив, только с настоящими динозаврами.
Название действительно взято из песенки про Мэри Поппинс: героиня, 28-летняя Бриджида, идеально ладит с детьми. А еще с истеричными красавицами, занудными миллионерами, экзальтированными актрисами, риелторами и склочными старушками. Бриджида окончила философский факультет и теперь работает кем придется: то няней, то клинершей, то сиделкой. На этот раз ее работа — пожить несколько месяцев в огромной квартире, пока хозяин не вернется из Эстонии. У хозяина в Эстонии — работа и любовница, а дома, в Турине — коты, еще одна любовница, бывшая жена с ребенком, цветник, дорогущая лампа «Тиффани» и коллекция классической музыки. За всем этим придется приглядывать Бриджиде, которая, как истинный философ, принимает одно катастрофическое решение за другим. Итальянская писательница Стефания Бертола изобретательно и весело переворачивает жанр чиклит с ног на голову: Бриджида, конечно, преодолеет все трудности и найдет любовь, но в процессе создаст такое количество неразрешимых проблем, что на эту смешную и нежную книжку хочется приклеить стикер «Трюки выполнены профессионалами. Не пробуйте повторить это дома».
Юная Фраскита терпеливо ждет, когда можно будет открыть шкатулку, в которой заключен ее дар: все девушки в ее семье проходят через это испытание, но не каждая его выдерживает. Ее шкатулка оказывается полной разноцветных ниток, и отныне Фраскита способна сшить что угодно, даже сотворить сердце из крови и света для статуи Пресвятой Девы, а то и пришить человеку тень. В деревне ее не любят и побаиваются, ее дар слишком силен, слишком ярок. Ее муж живет в курятнике, ее дети — изгои, одна из ее дочерей не разговаривает, другая знает, что скоро умрет, третья светится в темноте... Французская писательница Кароль Мартинез кроит «Сшитое сердце» из рассказов своей бабушки-испанки и, как Фраскита, латает грубые дыры реальности, сшивая сказки, легенды, семейные тайны и живую историю. Женщины из рода Фраскиты знают, что чудеса — это тяжелая, кропотливая работа, в оттенках безумия они разбираются лучше, чем в любви, а чувство долга для них важнее всего остального.
Самый конец 1950-х, канун Рождества. В Сиднее это середина лета. Лиза, которая только что сдала выпускные, устраивается в универмаг «Гудс» на временную подработку. Собственно, таков женский удел: после школы надо найти приличную работу, потом замужество, ребенок... Но Лиза мечтает об университете. Ее начальница, эмигрантка из Словении Магда, внезапно перестает строить козни своим подчиненным. А у Пэтти, кажется, сбежал муж. А у Фэй с мужчинами вообще беда. Настоящая рождественская история, точнее, сразу несколько сказочных историй о женщинах, заслуживающих счастья. Австралийка Мадлен Сент-Джон написала всего четыре романа, один из них, «Суть вещей», попал в шорт-лист Букера, но «Черные платья», написанные в 1993 году, считаются ее лучшей книгой. Это ностальгическая история о женщинах, которые примеряют на себя мир, еще не понимая, где его надо ушить и где расставить. Своеобразный «Секс в большом городе», но во времена, когда о сексе даже с собственным мужем нельзя было поговорить. Роман экранизирован, обещают даже сериал.
Янг-эдалт из серии «Недетские книжки», городское фэнтези об одном доме, в котором можно спрятаться от чужих монстров и приручить собственных, который хранит в себе если не весь мир, то немаленькую часть его легенд и историй. Шестнадцатилетняя Лена, ее маленький брат Диник и их мачеха Марина появляются у Марининой тетки в южном городе. Тетка, похоже, не рада, но жить им негде: от папы они сбежали, потому что внутри него поселился кто-то чужой и страшный, кто-то, кто крушит все вокруг и готов убить. Лена идет исследовать Дом, и выясняется, что его жители — люди со странностями; из некоторых окон видно то, чего перед домом нет; некоторые двери ведут не туда, куда должны; а если постараться, Дом разрешит зайти в сны и желания своих обитателей. Неожиданная и сильная история о Доме как пространстве, в котором перемешано будущее, прошлое и настоящее, который в первую очередь защищает тебя от тебя самого. Александра Зайцева говорит, что ее книга «исторична, но не документальна» и в роли Дома выступает астраханское Персидское подворье. Так что это роман не просто о семейном насилии или взрослении, но об Астрахани — «городе, стоящем на перекрестке миров и времен».
Прогулок не ждите — тут не гуляют, а обжираются. Кулинарная книга, которая действительно позволит почувствовать дух старой Москвы: пахнет в ней потрошками, да грибами, да московскими расстегаями, да пельменями, иногда и «фруктовыми с розовым шампанским»... Кулинар, создатель культурно-гастрономического проекта «Товарищество с Кулинарной Ответственностью» Дмитрий Журавлев вступает в диалог с великой работой Гиляровского «Москва и москвичи», предлагая рецепты блюд, которые могли бы подавать в разных московских трактирах. Тут есть и Хитровка с субпродуктами, и извозчичьи трактиры (каленые яйца, гороховый кисель), и Обжорный ряд, где в харчевнях давали чашку щей из серой капусты и жареную картошку, есть и трактиры более степенные. Иногда Журавлев импровизирует, основываясь на русских старинных кулинарных книгах, но каждый рецепт можно повторить: от икряников — блинов из свежей рыбьей икры — и новотроицкого рассольника, для которого придется отдельно засаливать осетра, до закуски из петушиных гребней и «винегрета для более затейливого стола». Это вообще сборник для «затейливых столов», сделанный с большим уважением к разгульной, щеголеватой, безвозвратно ушедшей дореволюционной Москве.
Клэр приезжает на лето из Швейцарии в Токио к бабушке и дедушке, надеясь свозить их в Корею, на их родину, откуда они бежали более 50 лет назад. Бабушка и дедушка управляют небольшим салоном игровых автоматов патинко — эту игру, собственно, и придумали корейские эмигранты в Японии, чтобы обойти законодательство, запрещающее азартные игры на деньги. Они отказываются говорить по-японски, а Клэр не говорит по-корейски. Она подрабатывает учительницей французского у десятилетней Миэко и безуспешно пытается найти общий язык с мамой Миэко, с родственниками, со всем миром. В августе Клэр отпразднует свое 30-летие, но корейская традиция отсчитывает возраст с момента зачатия, так что для бабушки и дедушки ей уже исполнилось 30. Она так себя и ощущает — как человек в дыре между мирами, между возрастами, между разными традициями. Франко-корейская писательница Элиза Суа Дюсапен говорит, что почти не узнает себя в своих книгах: она — «концентрат буйных эмоций», а ее герои — тихие, закрытые, меланхоличные. Это многослойная, обманчиво простая повесть, в которой герои, сталкиваясь и разбегаясь, как шарики патинко, пытаются понять самих себя, вписать себя в мир. Учатся разговаривать на собственном языке, слушать голос своей истории. Учатся ошибаться.
Лето 1960 года, небольшой греческий остров, гостиница, постояльцы которой ждут, когда утихнет шторм. Пока что остров отрезан от внешнего мира. Один из постояльцев — великий киноактер Хопалонг Бэзил, сыгравший Шерлока Холмса в 15 фильмах. Другой — Фокса, автор «романов-загадок». Теперь не хватает только трупа, чтобы Шерлок Холмс вернулся к своему любимому делу. Или двух трупов. Или трех. Увлекательный старомодный детектив, столь же старомодный, как и Хопалонг Бэзил, и, разумеется, здесь есть и запертая комната, и анонимные послания, и неопровержимые улики. Перес-Реверте — мастер игры с жанрами, стереотипами, но особенно — с читателем, таким же ценителем детективов, как и он сам. Можно ли раскрыть убийство, если ты знаешь наизусть всего Конан Дойла? Можно ли стать персонажем детектива, если ты много лет играл персонажа детектива? Перес-Реверте запирает читателя в самой идее детективного жанра, вокруг бушует шторм. Задача — понять, кто убийца. Это же элементарно, Ватсон!
Саванна пишет роман, в котором герои влюбляются друг в друга в кофейне, перепутав стаканчики с кофе. Все прекрасно, идеей романа заинтересовалась серьезная издательница, но, во-первых, Саванна работает в издательстве интеллектуальной литературы, где такие книжки считаются крайне легковесными, если не вредными, а во-вторых, на работе грядут перемены, и Саванна боится, что ее уволят. Ей приходится обихаживать авторов интеллектуальной и прикладной литературы, а свою рукопись она прячет в офисе, в тайной кладовке. Но вдруг кто-то начинает эту рукопись редактировать. Заметки на полях безжалостны, но точны, и Саванна постепенно заочно влюбляется в анонимного редактора. Милейший ромком, в котором с самого начала понятно, что, как и с кем будет происходить, но герои настолько обаятельны и неуклюжи, что, когда они наконец доберутся до финального поцелуя (и в рукописи, и в жизни), читатель почувствует себя абсолютно счастливым.
Унылая семья — немолодой отец-изобретатель, мать-фармацевт — красивейшая из женщин, дочь-психотерапевт, внешне вылитый отец, — открывает аптеку, где продает экспериментальные, но абсолютно легальные лекарства. Эти таблетки способны вызвать в человеке чувство любви, а еще они позволяют лучше понять своих близких. У аптеки появляется своя клиентура. На той же улице находится брачное агентство, и его владелица тоже интересуется волшебными снадобьями... «Аптека сердечных дел» — хилинг-роман. Этот модный корейский жанр последних лет становится все популярнее: легкие книги вроде «Добро пожаловать в книжный в Хюнамдоне» или «Магазин шаговой недоступности» способны избавить читателя от уныния, дать ему умиротворение, показать, что каждый может найти гармонию с миром — надо просто прислушиваться к себе и к другим. И даже если героям плохо (а «Аптека сердечных дел» переполнена растерянными и расстроенными персонажами), со всеми проблемами можно справиться. И для этого совершенно необязательно покупать приворотное зелье, порой достаточно понять, что «любовь — это когда ты делаешь первый шаг навстречу»
Клинический психолог, создатель проекта «В гармонии с собой» Хесус Ларринага сразу предупреждает: эта книга не о том, как стать счастливым. Эта книга — о том, как быть грустным, как тревожиться, как злиться — и не ругать себя за это. Ларринага, как и каждый из нас, испытал все попытки избежать неприятных эмоций — и еще более неприятные эмоции, к которым эти попытки приводят. Он предлагает «менять атомы, из которых состоит наша личность», то есть учиться отслеживать свои чувства и регулировать их. И главное — понимать, что в чувствах нет ничего плохого, это просто способ, которым мозг контактирует с внешней средой. Если сосредоточиться на текущем моменте, если научиться воздерживаться от оценок и суждений, довольно скоро можно будет распознать и проанализировать печаль, гнев, страх, тревогу, радость — все то, из чего мы сделаны. Ларринага предлагает упражнения на осознанность, задания по отслеживанию эмоций и их триггеров, тренировку устойчивости к эмоциям и трогательно рассказывает, как ему было когда-то плохо, как он безумно боялся летать, прыгать с парашютом, выяснять отношения и выступать перед публикой — и каким образом он с этим справился. (Спойлер: он все еще боится.)
22 августа