Горошек, трактор и оп-арт: что показывают на выставке тканей в Музее Москвы

В Музее Москвы открылась масштабная ретроспектива московского текстильного дизайна, охватывающая целое столетие – с 1880-х по 1980-е годы. Образцы винтажных тканей с Трехгорки и «Красной розы», Даниловской мануфактуры и фабрики Свердлова, редкие эскизы художниц Любови Поповой и Варвары Степановой, архивные кадры и ткацкие станки – всего более 1 300 экспонатов. Узнали детали у кураторов Александры Селивановой и Ксении Гусевой.

По промышленному текстилю, самому массовому декоративно-прикладному виду искусства, который у нас почему-то недооценен, можно изучать историю страны. Это настоящая летопись. Судите сами: сначала слепая мода на все французское до революции, потом супрематизм и геометрия начала 20-х, затем яркий агиттекстиль с тракторами и лампочками Ильича в 30-х. Вслед за ним – мрачные шелка конца сталинской эпохи, воздушный ситец оттепели и наконец психодел и оп-арт на синтетических тканях в 70-80-х.

Создавая выставку, мы хотели лишить анонимности это искусство, показать стоящих за ним художниц и мастеров, чьи имена не известны широкой публике: Мария Ануфриева, Наталья Киселева, Лариса Рубцова, Наталья Кирсанова, Наталья Жовтис, Наталья Зыслина. Так что в первую очередь наша экспозиция – это история людей, а большую часть экспонатов нам предоставили из частных собраний.

До революции: вечные французы и хитрый Жиро

Сейчас индустриальная история Москвы по сути завершилась: все заводы выведены за пределы столицы и закрыты, на их месте появились лофты и бизнес-центры. А во второй половине XIX века текстильная промышленность в России опережала по темпам Францию и Англию, а ее центром была Москва. Главные ткацкие фабрики всегда были сосредоточены в Первопрестольной, а их владельцы считались влиятельными предпринимателями (Третьяковы, Рябушинские, Морозов).
За качество наши ткани часто получали золотые медали на разных выставках. Но узоры полностью печатали по иностранным образцам, для чего в Москву сотнями привозили французские «абонементы» – альбомы с вклеенными раппортами. Фабрики не торопились разрабатывать свои орнаменты или делать ставку на узнаваемый русский стиль.

Фото: Музей Москвы

Любопытный эпизод связан с фабрикой «К. О. Жиро Сыновья», которая открылась в 1875 году. Ее основатель Клод Жиро запомнился двумя громкими скандалами. Сначала он пытался обойти запрет сливать отходы красильного цеха в Москву-реку, утверждая, что на его производстве установлена новая система очистки сточных вод. Однако проверка выявила использование азотной, серной и уксусной кислот. А потом, не смущаясь, стал подделывать популярные ткани: пришивал к своей продукции бирки более известной тогда фабрики Товарищества Сапожниковых. За мошенничество был выслан из Российской Империи, но его сыновья продолжили дело. После Революции мануфактуру переименовали в «Красную розу» – в честь Розы Люксембург.

Фабрика со своим театром

Сразу после революции фабрики на несколько лет встали. А потом возобновили работу, только уже под новыми, «правильными» названиями. Так, фабрика Эмиля Циндаля стала Первой ситценабивной, Альберта Гюбнера – Шелкоотделочной фабрикой имени Свердлова, Голутвинская фабрика превратилась в «Красные текстильщики», а Даниловская мануфактура – в фабрику имени Фрунзе.

Фото: Музей Москвы

Не переименовали только «Трехгорную мануфактуру», видимо, потому что и до прихода к власти большевиков она была самой «продвинутой». Здесь с 1820 года стали впервые обучать работников грамоте, открыли вечерние курсы, свою амбулаторию, санаторий и даже фабричный театр. А во время революции организовали химическую лабораторию для изготовления взрывчатых веществ. Трехгорка – единственная до сегодняшних дней сохранила производство, хотя давно переехала с Красной Пресни. Другие фабрики давно уже остановились, а их помещения приватизированы – сейчас там офисы, студии и оупен-спейсы.

Вражеский цветочек

В начале 20-х годов на текстильных фабриках боролись с «буржуазными» узорами, и под удар в первую очередь попали цветочные: было уничтожено более 24 тысяч эскизов орнаментов для тканей.

.А. Андреева. Рисунок ткани. 1960–1970-е гг. Шелкоткацкая фабрика «Красная роза» им. Розы Люксембург. Частное собрание

Важнейший этап истории советского текстиля – появление Высших художественно-технических мастерских, и профессия текстильного дизайнера рождается здесь. Выпускники должны были стать не просто «рисовальщиками», но и художниками-технологами на текстильных фабриках.

Мы реконструировали рабочие места трех художниц и преподавательниц ВХУТЕМАСа: Людмилы Маяковской, Варвары Степановой и Любови Поповой. Маяковская вела курс революционной тогда аэрографии (способа быстрого нанесения на ткань орнамента при помощи распылителя), а Степанова преподавала художественную композицию и вместе с Поповой трудилась на Первой ситценабивной фабрике. Они воплощали свои идеи на производстве, создав несколько тысяч эскизов. Степанова предпочитала сложные оптические эффекты, наслоение цветов, а Попова тяготела к геометрии – ее эскизы напоминают чертежи.

Агиттекстиль

В середине 1920-х абстрактные орнаменты уступили место пропаганде. Телевизоров в каждой семье не было, массового распространения радио тоже, а что касается газет, то не все умели читать. Как же рассказать о достижениях новой власти в максимально простой и доступной форме? Начинается первый масштабный эксперимент по управлению массовым сознанием с помощью агиттекстиля. Этим занимается специальное направление орнаментации тканей, созданное членами Ассоциации художников революционной России (АХРР).

«Ситец – такой же продукт художественной культуры, как картина, и нет оснований проводить между ними какую-то разделительную черту… Мало того, картина, неразрывно связанная с формами капиталистического строя, умирает, а в центр творческого внимания становится теперь ситец», – писал в статье «От картины к ситцу» муж знаменитой Лили Брик, Осип.

М. М. Ануфриева. Образец ткани. 1930–1932 годы. Музей Москвы

На тканях появляются символы сталинских пятилеток: снопы и тракторы, марширующие толпы, электростанции, дымящие заводы, паровозы. Иногда получалось хорошо, но в основном смотрелось странно. Просто платье или блузка, сшитые из ткани в марширующих пионерах или промышленных станках выглядит довольно странно – и тогда, и сейчас.

В 1931 году искусствовед Федоров-Давыдов писал, что художники «не пошли никуда дальше простой замены розы трактором». После кризиса, вызванного Второй мировой войной, текстильные фабрики постепенно вернулись к «традиционным» узорам – цветам, горошку, клетке.

Сталинский ампир и оттепель

В 1940–1950-х годах на отечественном ситце, штапеле и крепдешине преобладал либо горошек, либо мелкий рисунок в виде мелких букетиков цветов. Орнамент такой плотный, что не чувствуется воздуха – словно он отражал душную атмосферу тех лет. В моде тяжелые ткани – в основном шелк. Поворотным этапом стал Фестиваль молодежи и студентов в Москве 1957 года, когда художники решили вернуться к истокам, трансформировать традиционные народные орнаменты.

Фото: Музей Москвы

В 1960-х, в эпоху оттепели, подрастает другое поколение советских текстильных дизайнеров, учеников знаменитого ВХУТЕМАСа. Можно сказать, что это была вторая волна агиттекстиля: например, была ткань с принтом, рассказывающим, как строились Новые Черемушки. Другие модные темы тех лет – космические полеты, освоение космоса, походы в горы и на природу. «Замкнутость», мрачность сталинских тканей ушли.

Оп-арт и психодел

Оптимизм постепенно сменяется застоем: эксперименты больше не нужны, промышленность тяготеет к традиции. Эти годы – лебединая песня московских текстильных производств. Большая часть смелых эскизов художников, увлеченных графическими экспериментами, оп-артом, не одобряется или упрощается до такой степени, что трудно узнать прототип. Единственное исключение, пожалуй, фабрика «Красная роза».

Самая знаменитая ткачиха СССР

В центре экспозиции установлена двадцатиметровая витрина-«конвейер», окруженная работами 12 художниц по обеим сторонам. Это «лента времени», на которой можно найти эскизы, журналы, документы и фотографии, а также кадры архивной кинохроники. Наиболее интересный персонаж здесь, пожалуй, самая-самая известная ткачиха Советов Александра Штырова, которая доросла до депутата Верховного собрания. Это такая селебрити тех лет: советская пресса следила за ней почти всю жизнь, в газетах множество ее фотографий: от первых в роли простой работницы у станка до передовика производства; ее замужество и даже походы в Большой театр.

До 15 декабря
Билеты: 200 рублей