«На название переводчик не влияет»: Дина Ключарева о книге Мэй Маск, возрасте и оптимизме

Мэй Маск – героиня, которая в особом представлении не нуждается. Мать троих детей (в том числе гения, инженера, миллиардера Илона Маска), диетолог, модель и писательница. Ее автобиография «Женщина, у которой есть план. Правила счастливой жизни» наделала немало шума. Книга получилась очень откровенной и, помимо прочего, подняла вопрос домашнего насилия – тему, которая так сильно резонирует у нас в стране. Мы поговорили с переводчицей Диной Ключаревой о том, как она читала ту самую главу, как напросилась на перевод и что собирается делать в свои 70 лет.

– Мэй Маск, героиня вашей последней переведенной книги, очень рискованная леди: в детстве постоянно путешествовала, купалась в реке с крокодилами и что только не. А какие главные риски в профессии переводчика?

– К счастью, не смертельные. Есть риск не справиться, если переводчику не хватает культурного или специфического профессионального бэкграунда, он может не распознать в оригинальном тексте аллюзии (к примеру, на Библию) или неверно перевести диагноз героя книги и исказить ее содержание. Современные читатели – люди по большей части хорошо образованные и больше подкованные в иностранных языках, чем предыдущие поколения. Они не постесняются и по голове настучать за небезупречный перевод – один нелестный пост в соцсетях может сильно сказаться на профессиональной репутации переводчика. Еще есть риск невнимательно прочитать договор с издательством и тем самым лишить себя заслуженного гонорара – например, отдать права на свой перевод на 50 лет (разумные сроки для переводных книг – это пять-семь лет, не больше) и при переиздании спустя десять лет остаться без положенной выплаты.

– Что для вас как для читательницы и переводчицы значит хороший перевод?

– Восприятие книг – штука очень субъективная. На мой взгляд, когда в книгу проваливаешься с головой и не замечаешь текст – вот тогда перевод хороший. Ну, или когда ты откровенно им наслаждаешься – его ритмом, выбором слов, соответствующих характерам героев. Если читаешь и постоянно спотыкаешься об узнаваемые кальки, корявые идиомы (даже если не знаешь, как они звучат в оригинале, на русском это обычно выглядит как нелепица, которая сильно торчит из текста), какие-нибудь неуместные просторечия в репликах английской леди – это так себе перевод. Про плохие переводы не буду, зато хорошие и относительно свежие с радостью посоветую: это «Бесконечные дни» Себастьяна Барри в переводе Татьяны Самсоновой, «Лишь» Эндрю Шона Грира в переводе Светланы Арестовой и, конечно, «Маленькая жизнь» Ханьи Янагихары в переводе Александры Борисенко, Виктора Сонькина и Анастасии Завозовой – очень люблю все три книги.

– Что вы знали о семье Маск до того, как взялись за книгу?

– Я давно и с большим интересом следила за деятельностью Илона Маска – у меня всегда вызывают восторг такие визионеры, а когда года три назад я узнала о том, какая у него мать, была одновременно и поражена, и испытала что-то вроде «ну, логично, что у такого человека высокая планка – с такой-то мамой».

– Личность Мэй не может не вдохновлять. Чему она научила вас лично? И как вы думаете, чем ее опыт (не только в книге) может быть полезен российским читательницам?

– В первую очередь Мэй пленяет своим несгибаемым оптимизмом. Я проглотила книгу за двое суток, когда она только вышла, и так вдохновилась, что сразу написала в «Бомбору» с вопросом, не собираются ли они, случайно, покупать на нее права – это совершенно точно был их формат. В издательстве ответили «да», и я напросилась ее перевести – точно знала, что получу от этого массу удовольствия. Мэй ведет свой рассказ очень легко, и через всю ее книгу идет главный посыл: что бы ни происходило, не вешайте нос и следуйте здравому смыслу. Мне такая позиция очень близка – и читателям, судя по первым отзывам, тоже.

– Одна из самых сложных вещей в переводе – подобрать название книги. Его все видят сразу, сравнивают с оригиналом. Вы чувствуете в этом какую-то сложность, повышенную ответственность? Есть ли вообще какой-то метод, как правильно работать с названием? Всегда ли нужна калька или нужно ближе к отечественному контексту?

– Как ни странно, название книги – это то, на что переводчик во всем процессе книгоиздания имеет наименьшее влияние, поскольку финальное решение в выборе названия чаще всего принимает маркетинговый отдел, которому эту книгу предстоит продвигать. Переводчик может дать свои рекомендации, конечно, и их всегда встречают с благодарностью. Громкие хиты обычно переводят максимально близко к оригинальному названию, но бывает такая игра слов или заложенная автором многозначность, из которой элегантно и точно не выкрутишься, и тогда название переиначивают.

– Что нужно было изучать дополнительно? Наверняка для хорошего перевода мало одного пространства книги?

– Книга Мэй в целом оказалась несложной – не rocket science, как наверняка сказал бы ее сын, но были мелкие моменты, для прояснения которых пришлось как следует порыться в интернете. Например, я с удивлением для себя узнала, что для обшивки легкомоторных самолетов, какой был у родителей Мэй (она подробно рассказывает об этом в начале книги), использовали не только металл, но и полотно – что-то вроде брезента. Для того чтобы понять, сколько в их самолете было мест и куда родители Мэй ставили канистры с топливом для дальних перелетов, пришлось залезть на форум ретроавиалюбителей и по фотографии из книги разыскать ту самую модель самолета. Пришлось походить по уличным панорамам ЮАР из Google, чтобы посмотреть на район и здания, в которых Мэй жила с детьми, когда в очередной раз переехала на новое место. Google для переводчика – незаменимый инструмент, особенно «Картинки», которые часто помогают узнать, как выглядит тот или иной предмет. Иногда словари бессильны – это не редкость.

– Общались ли вы с самой Мэй Маск? Может быть, она оставила какие-то заметки для переводчиков или как-то контролировала процесс?

– С самой Мэй я обменялась только парой комментариев в инстаграме. Она очень открытая и многим отвечает сама. Книга написана четко и ясно, так что никаких вопросов к автору в процессе перевода не возникало.

– Есть ли у вас какой-то свой метод работы над текстом? И сколько времени занял перевод «Женщины, у которой есть план»?

– Любую книгу я перевожу фактически трижды. Первый перевод – черновой, с английского на русский, второй – «перевод перевода», когда я привожу сырой русский текст в приличный вид, опираясь на оригинал (самый сложный и муторный этап), третий – вычитка, когда я после небольшого отдыха от текста окончательно его шлифую, правлю опечатки, вымарываю повторы и нежелательные аллитерации, которых не заметила раньше. На перевод «Женщины…» ушло примерно полтора месяца – это быстро, потому что следом у меня стоял заказ уже на следующую книгу. Выпустили ее тоже оперативно – подгадали к запуску Crew Dragon, большому событию для всего семейства Маск.

– Тема домашнего насилия очень резонирует в нашей стране. И книга Мэй, ее исповедь о токсичном, травмирующем браке, дает читательницам сразу так много: и ощущение, что они не одни, и что они не виноваты, и что с этим можно и нужно что-то делать. Какие эмоции вы испытали, когда читали эту главу?

– Читать главу о неудачном браке Мэй было тяжело, а переводить ее и вовсе мучительно. Я брала перерыв после каждых двух предложений. Мне необходимо было развеяться – я жарила детям оладушки, переключалась на сериал, а потом возвращалась к тексту. К таким историям невозможно относиться равнодушно. Меня лично тема домашнего насилия не затрагивала, но с ней сталкивались мои родные – биография Мэй довольно сильно перекликается с историей моей свекрови, силой духа которой я восхищаюсь: она тоже пережила травмирующий брак, спасла из него себя и детей, сменила несколько городов и стран, вырастила двоих успешных сыновей. Сейчас ее карьера тоже на подъеме, и она даже не думает останавливаться – ее энергичности, как и энергичности Мэй, можно только позавидовать.

Что касается темы семейного насилия, это страшная проблема в нашей стране. Я очень рада, что в последние годы об этом стали больше говорить, и очень надеюсь, что закон о домашнем насилии все-таки примут в обозримом будущем. Хотелось бы, чтобы везде – во всех поликлиниках, МФЦ, продуктовых магазинах – на информационных стендах были сведения о кризисных центрах вроде «Анны», «Насилию.нет», «Сестер» и других местах, куда могут обратиться пострадавшие. Чтобы чаще говорили о том, что насилие бывает не только сексуальным, но и психологическим, и экономическим, и страдают от него не только молодые женщины и дети, но и беспомощные старики – и что с этим можно и нужно бороться.

– Мэй также много пишет о возрасте, по-настоящему успех пришел к ней в 70 лет. Какой вы представляете свою жизнь в этом возрасте?

– Вообще не представляю! Пятнадцать лет назад я не представляла, что буду жить в Москве, у меня будет двое детей и собака и что я буду переводить книги – что уж говорить о том, что будет еще через три с лишним десятка лет. Но меня вполне устроил бы вариант, в котором я живу в какой-нибудь солнечной итальянской провинции, по утрам перевожу на веранде романы или пишу собственные книги, а по вечерам хожу на аперитиво в соседний бар.

Анастасия Круглякова