Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Нет ничего удивительного, что в год, который мы невольно просидели дома, книги начали играть в нашей жизни более значительную роль – их обсуждали, о них спорили, а некоторые наконец-то начали читать. Кажется, в этом году, как ни в каком другом, мы научились видеть в книгах лучшую версию себя и следовать за этим мерцающим идеалом. Специально для The City литературный обозреватель Лиза Биргер подводит книжные итоги года.

Книги стали предметом страсти, а писатели – объектом внимания, и далеко не всегда приятного. А еще книги были символом перемен: иногда они нам их предсказывали, а иногда буквально приближали революцию (и продолжают это делать). Потому что главным событием года стали разговоры о меньшинствах: уже ни ориентация, ни цвет кожи, ни гендер не вытесняют автора на обочину литературы, даже наоборот. Ругаясь в соцсетях, испытывая приступы гнева от новостей, мы изо всех сил как будто пытаемся понять друг друга.

Премии опять дают не тем

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Фото: Nobelprize.org

Премии вообще-то всегда дают не тем, но наблюдать за этим занимательно. Сказывается разница подходов: публика за кого-то болеет, жюри судит за что-то совершенно иное, а писателям всем без исключения надо, чтобы их похвалили. Рассуждать о премиях и справедливости применимо к ним – дело гиблое, и все же мы с извращенным удовольствием предаемся этому пороку снова и снова.

Дров в пламя читательского гнева, как всегда, подкинула Нобелевская премия, самовольно вручившись американской поэтессе Луизе Глик. Тут русская публика и припомнила претензии к жанру верлибра в частности, и высказала недовольство европейской поэтической традицией в целом: по мнению Дмитрия Быкова, например, Глик – «слабый поэт, еще слабее, чем Тумас Транстрёмер». Возмутилась даже главная российская пропагандистка Маргарита Симоньян: «В ее стихах ни рифм, ни ритма». Но в самом этом вручении заложены корни будущей перемены: уже известно, что поэтический сборник Луизы Глик выйдет в следующем году в издательстве «Эксмо», и это может означать будущую победу верлибра в стране, которая держит против него последнюю оборону.


Правильные отношения с землей

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

На фоне Глик померкли даже небольшие скандалы вокруг русских премий – их в основном вручали хорошим писателям за понятные тексты (например, «Ясную Поляну» – Евгению Чижову за роман «Собиратель рая»). Маленький скандальчик под конец года – первый приз «Большой книги», доставшийся роману Александра Иличевского «Чертеж Ньютона» и пролетевший мимо Михаила Елизарова с его «Землей».

Любопытно, что обе книги написаны о земле, только одна вдоль, а другая поперек. В романе Иличевского главный герой, физик, занимающийся проблемой «темной материи», в поисках потерянного отца пытается объять всю Землю, пересечь ее вдоль и поперек, найти некую универсальную формулу для всего сущего. В «Земле» Михаила Елизарова герой занимается похоронным бизнесом, то есть копает, его и зовут Кротышев. Если «Чертеж Ньютона» – это книга о завершенности, довольно томительная иногда, как всякая идеальная вещь в себе, то «Земля» Елизарова так же идеально не завершена. Это 800 страниц сплошного зачина, книга, обещающая продолжение, написанная настолько безупречно, что в ее пространстве невозможно двигаться вперед, поскольку в каждой точке замираешь восхищенным наблюдателем.

Критику Константину Мильчину, главному пропагандисту «Земли», удалось убедить многих, что невручение «Большой книги» Елизарову сродни катастрофе. Хотя на самом деле «Земля» заслуженно успела получить в 2020 году премию «Национальный бестселлер», а настоящей катастрофой можно считать отсутствие альтернативы: у нас все еще нет достаточно больших романов, чтобы из них еще и выбирать.


Достаточно большие романы

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Поиск романа, книги, которая все бы объяснила, – важная часть литературного процесса. Но если что-то и объясняло русскую жизнь в 2020-м, то это был не роман. Две попытки засчитаны – это «Сад» Марины Степновой и «Риф» Алексея Поляринова.

Роман Степновой – гимн идеальному XIX веку, в котором живут неидеальные люди. Главная героиня Туся, княжеская дочь, не хочет всех этих романов и хозяйства, а хочет конный завод. Писательница просит не считать ее роман феминистским, а считать его книгой о женской свободе. Совершенно справедливо, поскольку хотя главная героиня и стремится к самостоятельности, но намертво окружена персонажами, застывшими, словно в меду, в своей исторической косности. Фантазии Степновой, удивительно неживые, при этом написаны таким густым, совершенным, живым языком, что ловят читателя в центре парадокса, а женская свобода в таком диагнозе выглядит неприятненько, все страдают.

«Риф» Алексея Поляринова написан скупо и без всякой цветистости, зато здесь есть крепкий сюжет и феминистическая оптика, три героини, у историй которых, таких разных, в итоге обнаруживается много общего: травмы, секты, насилие. Для одних это будет роман о насилии, для других – о коллективной и индивидуальной памяти, но в любом случае Поляринов бьет сразу по всем актуальным темам и нервам, это больно и очень бодрит. Но жаль, что в этом году мы все еще выбираем между актуальным и красивым.


Женщины становятся видимыми

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

«Невидимые женщины» – так называлась книга Кэролайн Криадо Перес, где на объективных данных показано, что мир устроен мужчинами для мужчин. Например, фортепианные клавиши рассчитаны на мужские пальцы, краш-тесты автомобилей проводятся на мужских манекенах, таблетки рассчитаны на мужской вес. «Кто готовил Адаму Смиту?» Катрин Марсал – книга о домашнем женском труде, который остается невидимым мировой экономике, но не учитывать его больше нельзя.

Женщины в 2020-м больше не остаются невидимыми. В том числе и в языке – собственно, за это и борются защитники и защитницы феминитивов. Книга Ирины Фуфаевой «Как называются женщины» популярно объясняет, что феминитивы появились не вчера, что называть женщин отдельно – в логике русского языка и что от суффикса «-ка» нам в конечном счете никуда не деться, сопротивление бесполезно. Это важная книга для тех, кто хочет определиться по отношению к авторкам и блогеркам, ведь истина не рождается в фейсбучных спорах еще со времен Сократа.

Женские истории стали главной темой 2020-го – спасибо в том числе и лучшему издательству года No Kidding Press, где стараются издавать «смелые, яростные, смешные, экспериментальные книги», написанные женщинами в те последние 20–30 лет, когда нарратив изменился, а мы тут даже и не заметили. Но, пожалуй, самой интересной женской историей года была тоненькая книжечка Мари Дарьесек «Быть здесь – уже чудо», рассказывающая о жизни художницы Паулы Модерзон-Беккер. Это короткая биография женщины, которая так мало жила и о которой так мало известно: сумела продать при жизни всего две картины, из тех, что остались, немалая часть уничтожена нацистами. И все же эта маленькая жизнь невероятно впечатляет, как прямой взгляд огромных глаз художницы с ее наивных автопортретов прямо в глаза зрителю.


Маленькое побеждает

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

В самом буквальном смысле – в 2020 году романы основательно похудели, а самое неизгладимое впечатление оставляли тонкие книжки. Например, наконец-то переведенный на русский язык «Иисусов сын» Дениса Джонсона, классика 1990-х, 11 рассказов. Это стремительный трип героя из ада в рай через круги чистилища, «Москва – Петушки», как если бы она была написана в Америке 20 лет спустя. Написана тем, кто никогда не читал «Москву – Петушки», но верил бы в ангелов со всей силой Веничкиной искренности и этой веры оказалось бы достаточно, чтобы переписать финал.

Чем короче книга, тем убедительнее ее прозрения – так устроен, например, короткий роман «Лишь краткий миг земной мы все прекрасны» американского поэта вьетнамского происхождения Оушена Вуонга. Он же длинное письмо к матери, которая не умеет читать по-английски. Этот роман – отказ расти из травмы: «Я всегда говорил себе, что мы появились из войны. Мама, как же я ошибался! Мы появились из красоты».

Книга рассказов Аллы Горбуновой «Конец света, моя любовь» на первый взгляд устроена совершенно иначе. Тут и детская травма, и подростковый бунт, и юношеская маргинальность – и все это в соседстве с диким русским лесом, густым мифом, хтонью, придающей русскому кошмару совсем другое измерение. Но в целом это тоже книжка о красоте, об отказе жить в травме и отказе считать даже самые травматические события прошлого трагедией – из этого мы выросли, на этом стоим, и ко всему прошлому опыту можно испытывать только благодарность, ведь именно он научил нас красоте и удивлению.


Споры о нормальности

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Очень давно – со времен «Маленькой жизни» Ханьи Янагихары – вокруг книг так не сталкивались копья, как столкнулись читатели по поводу «Нормальной жизнь» Салли Руни. Роман молодой ирландской писательницы рассказывает историю отношений мальчика и девочки, он – из бедной, но любящей семьи, она – из богатой, но глубоко несчастной. Сходясь и расходясь несколько лет подряд, они по очереди оказываются на вершине социальной лестницы. Собственно, именно социальный контекст и сделал роман Руни таким популярным на Западе.

Во время, когда книги почти не пишутся без великой идеи за душой, Руни показала, что можно просто говорить о чувствах, не вписывая их ни в эпоху, ни в оптику. Ее роман – эксперимент по обнаружению чистого человека, очищенного от наносных влияний времени, коммуникационных сбоев и диктатуры среды. В итоге от человека остается только ядро, мельчайшая поэтическая единица, где все нормальные, потому что условностей больше нет, никто никого не оценивает.

Можно сказать, что Руни специально лишает своих героев всяких признаков, оставляя только условные. А можно, как ее противники, которых немало, заявить, что герои ее картонные и она просто не умеет строить характеры. Можно восхищаться поэтической точностью ее языка, точно так же очищенного до самой сути, – а можно раздражаться на короткие фразы, не увешанные метафорами, словно рождественские елки. Салли Руни похожа на то платье, которое то ли белое, то ли синее, а то ли королева и вовсе голая. Но именно благодаря ей мы снова заговорили о литературе со страстью.


Меньшинства получают голос

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Сложно представить, что еще лет пять назад ЛГБТ-герой в романе автоматически означал, что книга отправляется на полку для маргиналов, а широкая публика такого не потерпит. Все изменилось – не в последнюю очередь благодаря романам Андре Асимана, который в книге «Назови меня своим именем» описал любовь мальчика к мужчине так, словно именно здесь нашел универсальный голос любви, ее томление, разочарование и стремление слиться с другим, превратиться в него. На русском Асимана издает Popcorn Books, и само существование издательства, посвященного неудобным темам, отношению к телу, к тексту, к расе – уже прорыв.

В том же Popcorn Books в этом году вышел роман Микиты Франко «Дни нашей жизни» о мальчике, растущем в гомосексуальной семье, и это первый русский роман, в котором два отца – это нормально (и уж точно менее травмирует героя и читателя, чем школьный буллинг или жизнь в российской глубинке).

Роман Эндрю Шона Грира «Лишь» – комедия о писателе-неудачнике, который отправляется в дальний путь, только чтобы не попасть на свадьбу бывшего бойфренда, – вполне претендует на звание романтической комедии года.

Ну а трагедия года – это, конечно, «Песнь Ахилла» Мадлен Миллер в как всегда идеальном переводе Анастасии Завозовой, история взросления и любви, где за грохотом греческих орудий вдруг обнаруживается хрупкость и нежность любого, даже самого героического мира.


Тенденция года: автофикшен

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Бум автофикшена продолжается уже второй год – можно отсчитывать его от выхода на русском в 2019-м первого тома «Моей борьбы» норвежца Уве Карла Кнаусгора. «Прощание», шестичастная сага о любимом себе, жизни обыкновенного человека, – шедевр мамблкора в прозе. Для немногих его читателей – кажется, масштаб Кнаусгора до сих пор недооценен в России – эта книга была признанием, что любые жизни важны, что наворотить фикшен можно из любой биографии.

Означает ли это, что автофикшен лишен литературы, что слово о себе льется свободным потоком? На самом деле нет, и, приглядевшись к Кнаусгору, вторая книга которого, «Любовь», вышла на русском в этом году в переводе Ольги Дробот, нельзя не заметить, насколько архитектурно продуманы его тексты, насколько тщательно выстроены. Получается, что тексты, лишенные вымысла, требуют еще большего усилия мысли.

То же самое можно сказать про Александра Стесина, нью-йоркского врача и писателя, чья книга «Нью-йоркский обход» получила в этом году премию НОС. Это записки онколога из приемных нью-йоркских больниц, которые прямо по ходу чтения превращаются во что-то другое: историю метафизического поиска, взгляд сверху, поиски смысла жизни на границе смерти.

В этом году вышло много книг, которые можно было бы записать по жанру в автофикшен, хотя написаны они были, когда и термина еще не существовало. Например, «Детство» Тове Дитлевсен, где датская поэтесса еще в 1967 году написала: «Детство, длинное и тесное, как гроб». Для Дитлевсен писательство было еще и способом терапии – собственно, автофикшен нам для того и дан. Как, например, и для комиксистки Юлии Никитиной, которая фиксирует в комиксах историю своих путешествий, открытий и душевной болезни. Под конец года вышел новый комикс Никитиной «Знаки течения. Четыре личные истории», и это всегда история терапии через откровенный рассказ о себе.


Книги как предсказание

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Романом Эмили Мандел «Станция Одиннадцать» мы зачитывались перед карантином. Потом оказалось, что книга про то, как мир, который мы знаем, уничтожен смертельным вирусом и людям остались только тепло и опасность человеческих связей, фактически предсказала все, что мы проживали в этом году.

Какая книга предскажет следующий год? Похоже, что «Необитаемая Земля» Дэвида Уоллеса-Уэллса, в которой журналист The New York Times на известных данных показывает мир после глобального потепления? Или «Сила» Наоми Алдерман о том, как в мире победили женщины, а он – сюрприз – лучше так и не стал? Пожалуй, главное, чего нам не хватает прямо сейчас, – это оптимистических историй.


Тема года: любовь

Книжные итоги года: женщины вперед, споры о нормальности, тема любви и книги-предсказания

Точнее, ее отсутствие в новом мире. Хороший роман о любви уже давно превратился в исчезающий вид, и даже в нашумевшем романе Салли Руни «Нормальные люди» герои, мальчик и девочка, не говорят о любви и даже не строят отношения. Они друг другу физически удобны, но, что еще важнее, настолько похожи, что чинят сами себя, отстраиваясь от своего отражения в зеркале.

Социолог Полина Аронсон ровно про это написала свою категоричную, раздражающую, но болезненно убедительную книгу «Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств» – о том, как мы стали партнерами, а не любовниками. Отношения превратились в раздражающе унылую работу, кто ее работать не хочет, тот вылетает из нового мира. Но чувства все еще не поддаются автоматизации.

Французская журналистка Жюдит Дюпортей в книге «Любовь по алгоритму» описала свой опыт взаимоотношений с Tinder: чем лучше понимает тебя программа, чем рациональнее устроен поиск, тем больше шансов обнаружить в отношениях нежность, а ведь ищем именно ее, а не идеального партнера.

Наиболее точной книгой о любви в эпоху искусственного интеллекта стал комикс Лив Стрёмквист «Расцветает самая красная из роз», где на примере Сёрена Кьеркегора, любовных неудач Леонардо ДиКаприо и исследований современных социологов показано, что если мы хотим добиться любви, то придется слегка приспустить ремни безопасности и приготовиться набить шишек.

Текст: Лиза Биргер

Еще больше о новых фильмах, музыке и премьерах — в нашем паблике во «ВКонтакте»

Подписаться