От «Крика» до первых селфи: Мунк в Москве
Третьяковка открыла главную выставку весны – почти сто работ Эдварда Мунка на три месяца переехали из его музея в Осло в Инженерный корпус. В таком объеме главного норвежского художника и родоначальника экспрессионизма у нас еще никогда не показывали. Арт-критик Ирина Осипова – о том, почему характерное селфи на фоне «Крика» – это не единственное, зачем нужно идти на выставку.
Фото: Арина Куташева / Москва 24
Мунк в массовом сознании – «художник одной работы». При упоминании его фамилии в памяти всплывает «Крик»: искаженное лицо на фоне воды и заката, манифест экспрессионизма в живописи, где все – эмоция, все – страдание, все – боль. Научиться передавать такое мазками краски на холсте в конце XIX века – это и впрямь было открытием. «Как-то вечером я шел по дороге – с одной стороны подо мной раскинулись город и фьорд. Я был уставшим и больным – стоял и смотрел на фьорд. Садилось солнце – облака окрасились красным, как кровь. Я почувствовал, будто природу пронзил крик, мне казалось, я слышал крик. И я написал эту картину – написал облака как настоящую кровь. Цвета кричали», – знаменитое описание, оставленное художником.
Подобных работ – с эмоциями, доведенными до предела, – у Мунка (и на выставке) немало. Первое, что встречает при входе – «Автопортрет в аду». И дальше – «Страх», «Ревность», «Меланхолия», «Смерть в комнате», «Убийца» – страшные лица, оголенные нервы, пограничные состояния – образы-формулы, передающие важные и сильные эмоции. «Болезнь, безумие и смерть – черные ангелы, стоявшие у моей колыбели», – напишет он. В какой-то момент от их количества (и энергии) на выставке становится не по себе.
Этих трех «ангелов» в его реальной жизни было, наверное, слишком много – когда Мунку было пять лет, от туберкулеза умерла его мать, потом сестра, в 30 лет – брат. Отец, военный врач, был против увлечения искусством. Да и с личной жизнью было не гладко – женщины его любили (и неудивительно, на фото – голливудский красавец!), но всегда не те. Любови были роковые, а одна из муз, Тулла Ларсен, долго преследовала художника, при упоминании о разрыве пыталась застрелиться, и отнимая у нее пистолет, Мунк прострелил себе палец. Картина «Вампир» с рыжеволосой девушкой, впившейся в шею юноши, достаточно красноречиво описывает переживания. Для чувствительной психики художника все это было слишком. Добавьте богемную тусовку (с неизменным алкоголем), увлечение мистицизмом и веру в призраков – и источник трагических тем становится понятен. Оптимизма в жизни прибавилось после восьмимесячного лечения в психиатрической клинике в Копенгагене. В картинах вместе с тем стало больше гармонии (это заметно в поздних пейзажах и портретах, выставленных на втором этаже), но прежнего нерва, за который Мунка полюбили в Европе, уже не было.
Успех пришел к Мунку довольно рано – в 25 лет состоялась первая персональная выставка в столице (нынешний Осло тогда назывался Кристиания), несколько лет благодаря государственной стипендии он жил во Франции, его приглашали на выставки в Берлин. Там в 1902 году он впервые объединил самые важные для себя картины в единый цикл «Фриз жизни» – «поэму о жизни, любви и смерти», которая в Москве стала центральной частью выставки и выделена типичным «скандинавским дизайном» с неровно прокрашенными деревянными панелями. В него входит и знаменитый «Крик».
С «Криком», кстати, все не так просто. Во-первых, их существует четыре (два написаны маслом, два – пастелью). Один вариант хранится в Национальном музее в Осло, еще два – в Музее Мунка, один из них, пастельный, самый ранний (и самый бледный), как раз приехал в Москву. Последний находится в частных руках – в 2012 году на аукционе Sotheby's его продали за $120 миллионов, на тот момент это был рекорд для открытой продажи произведения искусства. А еще «Крик» – один из мировых рекордсменов по количеству краж. С начала 1990–х выносили его и из Национальной галереи, и из Музея Мунка (вместе с «Мадонной»), но всегда возвращали и довольно быстро. Болезненную эту тему в Третьяковке по понятным причинам стараются не развивать, Зельфира Трегулова ограничилась заявлением, что на выставке выполнены все требования безопасности от норвежских коллег и министерства культуры. А около «Крика» поставили отдельного охранника.
Помимо основной массы работ из Осло, на выставке есть две из собрания Пушкинского музея: графический автопортрет и «Девушки на мосту», заслуживающие особого внимания не только живописью, но и историей. Картина принадлежала Михаилу Морозову, коллекционеру из знаменитой династии промышленников и меценатов. Еще до революции по его завещанию она попала в Третьяковскую галерею и висела в основной экспозиции, но в 1920-е была отправлена вместе с собранием его брата Ивана в Музей нового западного искусства, а потом – в ГМИИ. В экспозиции она, кстати, пробудет недолго – до середины мая, а после уедет в Эрмитаж на выставку династии Морозовых.
В последнем зале неожиданно привлекают внимание портреты, которые Мунк почти никогда не писал на заказ. В основном изображал близких, друзей или искал интересные типажи. С финальными вариантами не расставался, хранил у себя и называл «своими ангелами». Гораздо больше в его наследии автопортретов, за свою жизнь Мунк написал их 60 – внимательно исследовал самую близкую натуру в разных обстоятельствах. В Москву привезли 10 живописных и фотографические. Художник увлекался техническими новинками, привез из Берлина компактный Kodak и первое время сам печатал с негативов. Помимо прочего, снимал и самого себя – для начала ХХ века это было слишком смело, так что пара фотографических автопортретов на выставке – фактически первые селфи.
до 14 июля
Инженерный корпус Третьяковской галереи
Лаврушинский переулок, 12
Взрослый билет – 600 рублей, льготный – 300, дети до семи лет – бесплатно
17 апреля, 2019
