Отрывок из книги «Мой адмирал» про Константина Хабенского

В издательстве АСТ вышла книга «Мой Адмирал», написанная Татьяной Хабенской, матерью Константина Хабенского. В ней собраны самые разные воспоминания — о детстве, юности и более взрослой жизни актера. Публикуем отрывок, состоящий из нескольких зарисовок.

Провал

Север богат ягодой — брусникой, клюквой, черникой, морошкой. Костя с ребятами часто собирал ее на уже замерзших болотах. И вот как-то в сентябре, когда уже холодно, пошли они, и все провалились под лед. Как оттуда выбрались — я даже не знаю. Так и не признались. Думаю, может быть, Лиза помогла им? Потом забрались на чердак дома, сняли теплые свои домашние шаровары с начесом и сидели сушились. Слава Богу, никто не пострадал и не заболел после этого приключения. Но это был не первый провал в жизни Константина.

Люк и муравей. Хоррор

Моя мама, Костина и Наташина бабушка, Лидия Ивановна Никулина, каждый год нас приглашала в город Йошкар-Олу на озеро Яльчик. Там она работала дежурным врачом в спортивном студенческом лагере при Политехническом институте. Обычно летом мы всей семьей, если совпадало время отпуска, с удовольствием приезжали и отдыхали. Жили в лесу, в маленьких деревянных домиках. Озеро — живописное, домики — двух этажные, много соревнований, разных выступлений, и кроме студентов и преподавателей, жили и дети сотрудников. То есть компания всегда и у Наташи, и у Кости имелась. И вот первый раз мы приехали в Йошкар-Олу, когда Косте было полтора года, а Наташе — четыре с половиной.

Вечером сразу же после приезда мы пришли к бабушке на работу в здравпункт и собрались уже вместе идти домой. Но встретили знакомых во внутреннем дворике института и разговорились. Костя бегал кругами вокруг нас, Наташа стояла рядом, держала меня за руку, а я всё время следила за его извилистыми маршрутами. И тут обнаружила, что мой сын исчез. Дворик пустой, сына нет, я в ужасе. С криками «Костя! Костя!» стала бегать — не отзывается. Вдруг вижу — открытый люк горячего водоснабжения, рядом лежит огромная тяжелая крышка. Я подскочила, наклонилась, а внутри этого люка висит мой сын — маленький, с посиневшими пальчиками — и держится за бортик внутри люка. А перед его глазами ползет муравей, на которого юный натуралист и засмотрелся.

Я вытащила сына из люка, вся в слезах. Было очень страшно, и по сей день я корю себя за то, что тогда не уследила. Костя в интервью рассказывает об этом случае как о самом ярком впечатлении детства: «Самое яркое, это когда я в люк провалился. Вот это я вам скажу! Наверняка даже перед смертью вспомню! Это было очень сильно. Я, маленький, висел на краю люка, еле держась пальцами... Понимал, что один, никого рядом нет, и я могу туда через мгновение упасть. А дна не было видно. И я почему-то очень хорошо помню муравья, который полз рядом с моим лицом...
<...>
— В какой-то момент мама поняла, что ее сына не слышно и не видно. Увидела открытый люк и... ринулась мне на помощь! Вот так, кроме того, что она меня родила, еще и спасла жизнь!» Похоже, в этот момент что-то важное произошло в сознании Кости, раз он запомнил это происшествие навсегда, но оно ничуть не отучило его рисковать жизнью — как, например, это вышло в истории с балконом, которую я расскажу позже. А сейчас вернусь к теме провианта.

Добытчик

Костю примерно с третьего класса друзья мужа, настоящие рыбаки, стали брать с собой летом на рыбалку.
— Костя, хочешь порыбачить?
— Хочу.
— Будешь семью кормить.

То, что он чем-то способен помочь семье, оказалось для него очень важно. А время стояло тяжелое — мясные продукты получали только по карточкам, так что рыбой он действительно нас выручал.

Папа купил ему удочку, и всё, что нужно для рыбалки. Костя привозил рыбу, которую наловил сам, и был этим очень горд. Но приезжал так — заходил, отдавал мне пакет с рыбой, разувался, ложился и спал сутки. Выматывался. Они куда-то далеко ездили, хотя наш городок стоял на Оби, но, видимо, были какие-то места прикормленные — не там, где народ живет, а более спокойные. Из этой рыбы я варила суп и делала котлеты. Так что Костя был добытчик.

Наступила зима. Мужчины опять собираются и спрашивают:

— Юрий, ты отправишь рыбака своего?
— Надо спросить.
Костя, конечно, с радостью.

Они на обратном пути сажали его вместе с водителем, и он клал рыбу под ноги, туда, где тормоза. Дорога была дальняя, и довозил Костя ее домой уже тухлую. Пока они ехали, она от этой жары просто уже портилась. И вот когда он в очередной раз такую привез, гордый, что вот же наловил и всех накормил, я пошла к одному из наших друзей — к Валере Козинцеру — и говорю:

— Валер, как хочешь, но ребенок с вами всю ночь не спал, привез вот посмотри сколько много рыбы, а она вся испортилась.
— Вопросов нет, всё. Давай эту кот съест, я тебе половину своей отдам.
И потом уже они у него рыбу забирали к себе наверх, в кузов, чтобы ребенок домой всё-таки то, за чем он ездил, привез.

Но это желание помочь семье Костя пронес через годы.

Телевидение в нашей жизни

В 90-е обстановка в нашей стране была довольно сложной. Я работала в школе и получала зарплату рублей 100. Это было очень мало. Сосед работал на заводе, и им зарплату выдавали мясорубками. А кто-то получал постельным бельем или кастрюлями. Часто раздавался звонок в дверь, на пороге стоял смущенный человек и предлагал дешево купить то, чем ему заплатили за работу. Или даже обменять — дрель на чайник, например. Был такой анекдот перестроечных времен — ходит корова по дворам и продает: «Молоко, сметана, масло.Говядина, наконец».

Дочь Наташа преподавала музыку в школе и параллельно училась в Институте культуры на режиссерском факультете. А вот мой муж остался вообще без работы — Кировский завод закрыли, на котором он трудился после возвращения с Севера, в бывших цехах продавали секонд-хенд. Устроиться на новое место оказалось невозможно — всё либо уже было закрыто, либо на днях закрывалось. Муж обращался к друзьям, которые еще работали, и ему давали мелкую подработку — что-то небольшое рассчитать. Так мы и перебивались.

И тогда нас очень выручил Костя. Он учился на третьем курсе театрального института. Занятия шли с утра до позднего вечера, но, видя нашу ситуацию, он согласился вести на питерском телевидении музыкально-развлекательную передачу «Паровоз-TV». Она выходила раз в неделю. Костя сам составлял себе программу, брал интервью у известных музыкантов, придумывал связки между клипами. Помню, одним из его героев был популярный в то время Юрий Шевчук. Весь город осенью пел его песню «Что такое осень — это небо...». К каждой передаче сын придумывал образы и перевоплощался то в машиниста, то в проводника, то в буфетчика.

«Я вел музыкальный чарт «Паровоз ТВ» на Региональном телевидении, одну из самых популярных в тот момент программ. Это вроде бы была работа ради денег, но тем не менее я пытался искать для себя какие-то новые формы самовыражения. Затем была еще информационная программа «Кстати», так что я успел поработать даже ведущим новостей, хоть и недолго.Придумывал какие-то смешные подводки к юмористическим, по сути, сюжетам. Одна бабушка, видимо, наша постоянная зрительница, подкараулила меня после эфира и с возмущением накинулась: «Что же вы делаете, мы же вам верим!» Тогда-то я и понял, что не зря изучал актерское мастерство. Работа на телевидении была необходимой практикой для дальнейшей работы в кино, чтобы уверенно взаимодействовать с камерой и уверенно смотреть в объектив».

На четвертом курсе сыну предложили вести новую информационную программу «Кстати», в которой он рассказывал о самых интересных новостях культуры во всём мире. И мы всей семьей помогали ему отбирать материал. Я, Наташа и даже бабушка просматривали все газеты за неделю. Отмечали, на наш взгляд, интересные новости культуры, а потом уже Костя из них выбирал и компоновал программу. Если у него совсем не было времени, и он последней электричкой приезжал домой, то это делала Наташа. Но в эти сложные годы, конечно, всю нашу семью содержал сын.

Однако есть, есть в биографии Константина такие факты, о которых, возможно, следовало бы умолчать, но он попросил ничего не приукрашивать.

И следующая история о том, на какой компромисс, даже можно сказать, на сговор со своей совестью, однажды пошел мой сын.

Сливовый сок

На озере Яльчик, где мы отдыхали почти каждый год у бабушки, вовсю готовились к празднику Нептуна. Жара стояла страшная, а на обед иногда давали вкуснейший сок — из таких трехлитровых банок с металлическими крышками — теперь уже такого не делают. Как сейчас помню, на выбор предлагали томатный или сливовый, всего по стаканчику. Но разве же стаканчиком напьешься?! Сливовый был такой тягучий, прохладный, не сладкий и не кислый — в общем, просто сказочный сок, особенно когда на улице 38 градусов.

Так вот, на празднике Нептуна Косте и его дружбанам по блату (наша бабушка как врач должна была там за всем следить) предложили станцевать «Танец маленьких лебедей». Но почему-то никто из них особенно не воодушевился перспективой порхать в балетных пачках на глазах у всего лагеря. А Наташу уговорили, чтобы она изображала Нереиду, дочь Нептуна. Причем всё это должно было происходить на двух огромных плотах: на первом выплывали царь Нептун и Нереида в красивом костюме, а на другом плоту за ними по этому озеру плыли три лебедя, и под прекрасную музыку нашего великого композитора изображали танец.

А теперь главное — уговорить их на эту пытку удалось, только пообещав каждому по трехлитровой банке холодного сливового сока.

Вообще говоря, Константин никогда не был паинькой и маменькиным сынком. Иногда ему за это даже попадало.