Отрывок из книги «Нездоровые женщины» о том, как раньше все болезни объясняли истерией

В издательстве «Бомбора» вышла книга «Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать» Клегхорн Элинор. Она посвящена тому, как традиционная медицина прошлых лет объясняла и воспринимала женское тело, какие теории о женском организме сформировались в условиях патриархальных представлений о женственности и к каким последствиям это приводило. Публикуем отрывок о том, как раньше матка была виновата во всех недугах, а убийство маленького ребенка могли оправдать «менструальным безумием».

Многие викторианские врачи были убеждены, что нет большего препятствия для женского прогресса, чем менструация.

На деле же ни один аспект здоровья медиков женского пола не нуждался в гуманном отношении и сочувствии так, как менструация.

Из-за своей частоты месячные не покидали мысли врачей, лечивших женские болезни. Когда гинекология профессионализировалась, теории о влиянии менструаций на физическое и психическое здоровье женщины стали особенно популярными. Трудно понять, что на самом деле думали викторианские женщины о менструации. Месячные были окутаны многовековыми тайнами, суевериями и табу, и лишь немногие решались высказаться о настолько стыдном процессе. Большинство переносили менструации спокойно и стоически, особенно если они были из рабочего класса: тогда у них просто не было выбора.

Однако в середине — конце XIX века заключения врачей основывались не на повседневном опыте большинства женщин — они выдвигали теории, основанные на тяжелых патологиях, наблюдаемых у меньшинства пациенток. И поскольку из-за этого они мало понимали, что нормально, миф о том, что менструация — это болезнь, закрепился в медицинской культуре. Популярным эвфемизмом для месячных стало слово «нездоровье». Даже в руководствах-бестселлерах по оказанию медицинской помощи в домашних условиях говорилось о том, что менструирующая женщина должна строго контролировать свое поведение, чтобы не «впасть в истерику». Если она не избегала вредной пищи, облегающей одежды, холодных помещений и плохих мыслей, рисковала не только разрушить свое здоровье и способность к деторождению, но и лишиться рассудка.

Считалось, что менструальное здоровье может оказать существенное влияние на душевное состояние женщины и наоборот. Медицинские представления о влиянии менструальных патологий на эмоции и поведение даже были закреплены на уровне закона. В 1845 году Марта Брикси, 18-летняя няня, оказалась в Олд-Бейли по обвинению в убийстве восьмимесячного Роберта Барри Финча. Миссис Финч, работодательница подсудимой, отметила, что та принимала лекарство от «недомогания, которому подвержены некоторые молодые женщины».

Марта не была беременна, но ее «органические функции» прекратились. Ее мучили головные боли, и она умоляла других служанок отпустить ее домой. Воскресным утром 5 мая мистер и миссис Финч находились в столовой, когда Брикси вбежала в туда с криками: «Простите ли вы меня? О сэр, я убийца! Я перерезала горло ребенку!» Они увидели своего окровавленного ребенка в колыбели, поперек его тела лежал кухонный нож. 12 мая в суде Джона Бертона, семейного врача Финчей, спросили, могло ли заболевание Брикси повлиять на ее рассудок. Он ответил, что да: молодые женщины приобретали склонность к «жестоким приступам страсти», когда их «природные функции» задерживались. Брикси признали невиновной по причине «менструального безумия».

Да, в то время врачи много говорили о менструациях, однако они заблуждались относительно того, что месячные представляли собой на самом деле.

В начале 1800-х годов многие думали, что овуляция вызывается половым актом, а менструальная кровь — это выход питательных веществ, запасенных организмом на случай беременности.

В начале 1850-х медикам стало известно, что овуляция производится яичниками, а не маткой. Они также признали, что яйцеклетка выходит из «темницы» не благодаря всемогущему пенису, а спонтанно и независимо от присутствия мужчины. Хотя гинекологам не были известны подробности этого про- цесса, так называемая овуляторная теория менструаций стала популярной, и яичники заменили матку в качестве эпицентра фертильности, сексуальной энергии и желания.

В 1851 году Эдвард Тилт предположил, что воспаление яичников, названное им оваритом, вызвал либо слишком частый, либо недостаточно частый секс. Этот ученый ссылался на находки доктора Олдхема (он давал показания против Брауна), сделанные во время анатомирования женских тел. Олдхэм утверждал, что «яичники проституток редко бывают без болезненных повреждений». Тилт, разумеется, связал эти повреждения исключительно с избыточной сексуальной активностью секс-работниц. Ему и в голову не приходило, что бедность, плохие условия жизни, отсутствие доступа к медицинской помощи и любые другие факторы, кроме половой жизни, могут влиять на здоровье яичников. По мнению Тилта, если обычные женщины не получали достаточно сексуальных стимулов (от своих мужей, разумеется), оварит приводил к «спинномозговой» патологии, которая проявлялась симптомами истерии.

Помимо избытка или недостатка секса причины «раздражения яичников» включали детские болезни, верховую езду и поездки на поезде во время менструации. Женщины, склонные к нервозности, и девушки с длинными ресницами считались наиболее уязвимыми. Однако некоторые случаи Тилт не относил ни к физическим, ни к конституциональным. Заболевание, по его теории, часто возникало в связи с «моральными причинами» или «возбуждением», усиленными «импульсами неудовлетворенных желаний». Он считал, что женщины могут чрезмерно возбудить свои яичники, если будут читать книги, смотреть картины, разговаривать, слушать музыку и наслаждаться общественной жизнью.

У незамужних девушек даже чтение могло привести к оргазму.

Если пациентка продолжаться перевозбуждаться от этого процесса, она раздражала свои яичники до такой степени, что они становились причиной истерики.

В последующие десятилетия разгорелись споры о том, где зарождается истерия: в нервной системе или половых органах. Прогрессивному Томасу Кингу Чемберсу, главному врачу и лектору в больнице Сент-Мэри, казалось, что связь истерии с маткой безнадежно устарела. В 1861 году он сказал своим студентам: «Не могли бы вы забыть о том, что истерию придумали древние греки? Это так же неверно, как то, что истерия у женщин связана с наличием у них матки, а подагра у мужчин — с наличием бороды». Чемберс воспринимал истерию как психическое расстройство, которое поражает органы, связанные с «болью и удовольствием»: сердце, легкие и желудок. Чтобы узнать точные причины заболевания, по его мнению, нужно было слушать пациенток и наблюдать за их симптомами, а не считать их матками на ножках. Нездоровые женщины страдали, поскольку почти любое их заболевание объяснялось медицинским мифом об истерии.

И слово «истерия» каждый раз означало то, что вкладывал в него сам врач. Не существовало ни четкой классификации этого заболевания, ни конкретных диагностических критериев. Пониманию женского тела и разума веками мешали предрассудки о женской сексуальности и репродуктивной системе. Врачи, лечившие женщин с «истерическими» симптомами, сами были невежественными и безнравственными. По словам Чемберса, не было ничего удивительного в том, что многие доктора «были склонны скорее наказывать, чем лечить пациенток, которые им перечили».