Топ-10 книг 2022 года, которые помогли нам не терять веру в человечество

От мемуаров и биографий до фэнтези и детективов — наш литературный критик Ксения Рождественская выбрала десять лучших книг года. Их не просто интересно читать: все они так или иначе вселяют надежду.

Роберто Боланьо. «2666»

Большой роман года
Издательство: АСТ

Грандиозный роман на 900 страниц, пять томов, каждый — как новый сезон в сериале, снят в совершенно новом жанре и с новыми героями. Тут есть и любовный треугольник, внезапно оказывающийся квадратом, и историческая военная драма, и детектив с безжалостными подробностями, и галлюциногенный отчаянный трип человека, сходящего с ума, и даже спортивный репортаж. Центр притяжения романа, его черная дыра — таинственный писатель Арчимбольди и мексиканский город Санта-Тереса, где писателя видели в последний раз и где происходят дикие убийства женщин.

Чилиец Роберто Боланьо — троцкист, революционер, участвовавший в сопротивлении режиму Пиночета, — умер в 2003 году, едва закончив этот свой главный роман. «2666» — медленное, местами невыносимое, ошеломительное чтение, паутина отчаяния, памяти и жестокости.

Дмитрий Данилов. «Саша, привет!»

Российская книга года
Издательство: Редакция Елены Шубиной

Роман (повесть? анекдот?), попавший в шорт-лист «Большой книги», но проигравший гораздо более захватывающему исследованию Павла Басинского «Подлинная история Анны Карениной». Данилов захватывающих книг не пишет, его пьесы («Человек из Подольска», «Сережа очень тупой», «Свидетельские показания») и романы («Горизонтальное положение», «Описание города») принципиально однообразны — это внутренняя жизнь заевшей пластинки, то есть наша. Стершиеся от бесконечных повторений описания, вдруг оживающие после очередного повторения. Простые сюжеты, вдруг выворачивающиеся наизнанку. Растерянность. Растерянность.

Герой его новой обыкновенной истории — Сережа (довольно тупой), филолог, изменивший жене с 20-летней студенткой и осужденный за это на смертную казнь. Таковы новые законы. Карается. Казни он ждет в камере Комбината, похожей на номер в трехзвездочном отеле. Можно удаленно работать, писать в соцсети, покупать алкоголь и даже сбегать, все равно вернут. Когда расстреляют Сережу — неизвестно, зато известно, во сколько, где и кто: перед утренней прогулкой, в коридоре, сделает это автоматический пулемет по имени Саша. Все приветы Набокову, Кафке и Ионеску читатель может передать сам. Написанная в 2021 году и вышедшая в самом начале 2022-го, эта книга идеально описывает сегодняшний день, его убийственную гуманность, яростное равнодушие и вялую ненависть.

Андерс де ла Мотт, Монс Нильссон. «Чисто шведские убийства. Отпуск в раю»

Детектив года
Издательство: Манн, Иванов и Фарбер

Ничего общего с кровожадными скандинавскими нуарами, в которых всегда свалена куча обезображенных трупов и главный вопрос не «Кто убийца?», а «Да как вообще такое может прийти в голову?». Нет, здесь мы имеем дело с неспешной отпускной историей у моря. Тихое место, невкусная еда, адюльтеры, зависть, жадность. Местный начальник полиции предпочитает разводить пчел, а не расследовать преступления. Из Стокгольма на 16-летие дочери приезжает комиссар полиции Петер Винстон. На праздник приходят все знаменитости городка — от пожилого актера и молодого хоккеиста до риелторши, у которой большие планы на здешнюю землю. А на следующий день риелторшу находят мертвой. Винстон ввязывается в расследование, но в основном ему приходится спорить с новой напарницей, слишком молодой, неопытной и самолюбивой.

Андерс де ла Мотт пишет триллеры, а Монс Нильссон — сценарист и комик, так что в итоге получается смешная, уютная и умная пародия на «Чисто английские убийства», немного замазанная шведской грязью.

Юхани Карила. «Охота на маленькую щуку»

Фэнтези года
Издательство: Лайвбук

Читатель сразу оказывается посреди чавкающего болота и начинает отмахиваться от слепней с комарами. Героиня романа Элина должна, как и каждый год, за три дня поймать маленькую щуку в озере своего детства, иначе та унесет ее душу. Лето в Лапландии не радует погодой, ураган все ближе. Местная деревушка прорастает дикими существами — воблинами, хмурницами, полосатоногами, — которым никто не удивляется, разве что приехавшая из города полицейская то и дело вздрагивает от неожиданности. Мертвые и живые здесь существуют на равных, любовь ходит рядом с ненавистью, а водяные терпеть не могут шулеров.

Журналист и писатель Юхани Карила то ли выдумал, то ли вытащил из болота целый мир, перемешал людей и иных существ, фольклор и современное искусство — и получилась нежная, упрямая, дикая сказка о любви и прощении.

Флориан Иллиес. «Любовь в эпоху ненависти. Хроника одного чувства, 1929–1939»

Любовный роман года
Издательство: Ad Marginem

Немецкий критик и историк Флориан Иллиес, автор бестселлера «1913. Лето целого века», еще раз складывает пазл из разных судеб, влюбленных, супругов, бывших незнакомцев и показывает, как история поворачивает свой калейдоскоп и все эти разноцветные стеклышки, подрагивая, падают и замирают. Это, конечно, не вполне любовный роман — скорее, еще один рассказ о сломе эпохи, о том, как истерически бодрится мир накануне катастрофы, как он старается не замечать наступающего хаоса («Погружение в хаос — примета нашей эпохи», — цитирует автор слова Анаис Нин).

Потом — 1933 год, пожар Рейхстага. Но и то, что наступает после, все равно заполняется не ненавистью, а любовью — мелкими частными историями, противостоящими тьме. Томас Манн, Эрнест Хемингуэй, Марлен Дитрих, Тамара Лемпицка, Бертольд Брехт, Жан-Поль Сартр, влюбившийся с первого взгляда в Симону де Бовуар, Владимир Набоков, его жена Вера и бабочки, какие-то не очень известные и вовсе неизвестные люди — и над всеми ними клубится дым 1930-х. Что, в сущности, никак не влияет ни на сумбурную их любовь, ни на сексуальные эксперименты, ни на надежду.

Бонни Гармус. «Уроки химии»

Женский взгляд года
Издательство: Азбука

Умная, глубокая, актуальная трагикомедия о том, как надо жить, если все вокруг рассказывают тебе, как надо жить. Элизабет Зотт, ученая-химик, мрачно пробивает себе дорогу в мужском мире конца 1950-х — начала 1960-х, где никто не верит, что она способна заниматься химией, греблей или любой серьезной работой. Когда Элизабет приглашают на телевидение вести кулинарное шоу, начальство (сплошные мужики) требует, чтобы она была в откровенном платье и смешивала коктейли. Ее дочь Мэд в свои пять лет читает Набокова, и учителя считают, что она немного не в себе. Но семейство Зотт просто делает то, что считает нужным — рациональным, правильным, единственно возможным, и не отвлекается на дурацкие требования общества.

Элизабет не только гениальный химик, она и ко всему остальному относится как к химии. Кулинария — это череда химических взаимодействий, отношения между людьми — это последовательность химических процессов, воспитание детей и собак — это тоже процессы, их можно контролировать, записывать результаты, улучшать их. И постепенно улучшать весь мир. Бонни Гармус ведет себя точно так же, как ее героиня: делает что считает нужным. Этот свой дебютный роман она написала в 64 года, и по книге уже снимают сериал, главную роль сыграет Бри Ларсон.

Елена Коркина. «Ариадна Эфрон: рассказанная жизнь»

Мемуары года
Издательство: Бослен

Самоучитель терпения и умения оставаться человеком. Это сборник рассказов, записанных по памяти архивистом Еленой Коркиной со слов Ариадны Эфрон. Ариадна, Аля, дочь Сергея Эфрона и Марины Цветаевой, уехала с родителями в Европу в 1922 году, потом, через 14 лет, вернулась в СССР и провела в общей сложности 16 лет в лагерях и ссылке. Была реабилитирована, жила в Москве, занималась литературным наследием матери.

В «Рассказанной жизни» звучит отголосок живого голоса Ариадны Сергеевны, видна сила ее духа, ее литературный и человеческий дар, насмешливый и ясный ум. Двадцать четыре рассказа — это, конечно, не вся жизнь, но ее полюса: парижские улицы и «чудная Сена» с белой яхтой свергнутого испанского короля, Россия и ее короткая память, воры и агнцы лагерного мира. Аля вспоминает о том, как нельзя было в тюремных письмах писать «церковь», поэтому писали «баня» («И таково-то хорошо мы помылись там за всех вас...»), рассказывает о непуганых птицах и зверях Туруханска, о сокамернице, мечтавшей оживить Ленина. И о своей вечной привычке «идти прямо в костер».

Марчин Виха. «Малевич: направление осмотра»

Биография года
Издательство: Jaromir Hladik Press

Деконструкция биографического жанра: польский художник и эссеист Марцин Виха пересоздал жизнеописание Казимира Малевича, превратив биографию художника в экскурсию по несуществующему музею авангардиста. Рассказчик, то ерничая, то напуская на себя важный вид, приглашает читателя из зала в зал, описывая инсталляции, картины, фотографии, рассказывая анекдоты и байки; он явно раздражен собственной неумелостью, отсутствием точных сведений, своей неспособностью облечь жизнь в слова.

«Направление осмотра» — свалка жанров и стилей, мешанина красок, поэма линий, черной земли, история надежд, революции, авангарда, криворукости, ода запятой (одна из воображаемых инсталляций — запятые, извлеченные из текстов Малевича, к которым кое-где прилепились слова). Виха исследует «границу черноты и человека», предлагает историю черного квадрата как живого и жадного существа, сбоя матрицы, битого пикселя, рассматривает советский «пугливый сладостный стиль» — и создает ошеломительный коллаж о свободе и криворукости.

Дэниел Мейсон. «Зимний солдат»

Исторический роман года
Издательство: Фантом

Роман о Первой мировой войне как о наваждении или болезни. Роман о любви, которая не излечивает от войны, но дает передышку. Роман о медицине — медленный, бесстрастный, подробный.

Потомок знатного польского рода, 20-летний студент-медик Люциуш Кшелевский в первые месяцы войны бросает занятия неврологией в Вене и записывается в армию. Он оказывается единственным врачом в военном госпитале где-то в Карпатах и, как и вся старая Европа, учится жить в войне: он помогает медсестре Маргарете делать ампутации и трепанации и пытается понять, что за болезнь все чаще встречается у солдат — никаких видимых повреждений, но нервы явно поражены. Здесь есть и отголосок булгаковских «Записок юного врача», и тончайший и горький любовный роман, и врачебная убежденность, что вся Европа 1910-х страдает от «военного невроза», а лечения никакого нет.

Владимир Паперный. «Кино, культура и дух времени»

Нон-фикшен года
Издательство: НЛО

Как можно сравнивать «Заставу Ильича» и «Выпускника»? «Золушку» и «Волшебника страны Оз»? «Ниночку» Любича и «Цирк» Александрова? Вот так, почти покадрово, как это делают два блестящих культуролога — Майя Туровская (1924–2019), историк кино, задумавшая этот проект, и Владимир Паперный, автор книги «Культура Два». Отлично придуманное и умело сконструированное исследование параллелей голливудского и советского кино вырастает в размышление о сути мифологий этих двух идеологических систем, и становится очевидно, что обе системы, абсолютно разные, смотрятся друг в друга, как в зеркало.

Паперный, продолживший работать над этим проектом после смерти Туровской, делает книгу автобиографической, если не мемуарной, но при этом дает почувствовать поступь времени. Возведение железного занавеса, оттепель, холодная война оказываются задниками великих фильмов.