Елка у Ленина, вечеринки и хор цыган: как отмечали Новый год в Москве 100 лет назад

Кажется, елка была всегда и Новый год был любимым праздником всей страны на протяжении столетий. А вот и нет! Во-первых, главным зимним праздником всегда считалось Рождество, а во-вторых, ровно 100 лет назад елку вообще признали вне закона. Как так вышло?

Для начала давайте определимся со временем. Если когда-то фраза «100 лет назад» тут же отбрасывала нас в старую добрую имперскую эпоху, к царю-батюшке, двуглавому орлу с короной и купеческой Первопрестольной, то сегодня она несет совсем другой смысл. Сто лет назад относительно дня сегодняшнего — рубеж 1922–1923 годов, а это уже совсем другой период. Более того, даже другая страна. Все другое: и атмосфера, и люди, и праздники.

Действительно, до 1917 года Новый год у нас особенно не ценили. Нет, конечно, все понимали: в ночь с 31 декабря на 1 января меняется календарный год — дело важное. Но не настолько, чтобы озарять весь город огнями фейерверков.

Событие, разумеется, отмечали, но больше как общественное. В здании дворянского или купеческого собрания, на балах, светских приемах, в ресторане при той же гостинице «Метрополь», в конце концов. Но гораздо важнее для православных москвичей было Рождество. Тут и гуся запекали, и в церкви службу стояли, и всей огромной семьей собирались за большим столом. И гадания, разумеется, куда же без них.

Революция перевернула страну с ног на голову. А вместе с ней и традиции. Государство стало атеистическим, а потому и от Рождества, как от рудимента, начали избавляться. В начале 1920-х его еще официально не запретили, но уже особенно и не приветствовали. В канун 1923 года по всей стране прокатилась масштабная антирождественская кампания. Газеты фонтанировали карикатурами на эту тему, называя праздник «поповским и буржуазным пережитком», то там, то тут устраивали комсомольские елки, где высмеивали рождественские обычаи и тех, кто их соблюдает. И вот как раз тут на помощь новой идеологии и пришел Новый год. «Отличная альтернатива!» — подумали тогда. Тон задал сам Ленин, который у себя в Горках устроил елку для детей из окрестных сел, где приглашенным вручали подарки — конфеты и сахар, завернутый в разноцветную бумагу.

Балет «Щелкунчик». Фото: Дамир Юсупов/Bolshoi.ru

Вообще же, 1923-й — первый полноценный Новый год новой страны. Ведь сам СССР как государство был провозглашен буквально накануне. И где бы вы думали это случилось? В здании Большого театра! Там, куда сегодня выстраиваются километровые очереди из желающих попасть на главный новогодний балет «Щелкунчик», 30 декабря 1922-го на Первом cъезде Советов СССР объявили о создании многонационального социалистического государства. Позже на фасаде, выходящем на Театральную площадь, даже повесили мемориальную доску, рассказывающую об этом событии. Так что будете стоять в очереди на «Щелкунчика» — обратите внимание.

Кстати, если речь зашла о новогодних концертах, то, несмотря на недавнюю революцию и только-только завершившуюся Гражданскую войну, новый, 1923 год москвичам предлагалось встретить с шиком и помпой. Не дома, а в городских ресторанах. Да, промышленность еще не до конца восстановлена, да, продуктов не всегда хватает и магазины пусты, но праздник есть праздник. К тому же НЭП уже развернулся, а значит, есть частный бизнес, который готов подарить веселье всем желающим.

Газетные объявления того времени наперебой зазывали на вечеринки. К примеру, целое шоу приготовил театр-кабаре «Нерыдай» в Каретном Ряду. Его придумал комик петроградской оперетты Кошевский. Получилось что-то типа современного «Камеди». В «Нерыдае» можно было увидеть номера начинающего Игоря Ильинского (в конце 1950-х он прославится как товарищ Огурцов из новогодней комедии «Карнавальная ночь») или молодого Михаила Гаркави, который, набив тут руку, уже в 1930-х стал первым всесоюзным Дедом Морозом на главных елках страны.

Кадр из фильма «Карнавальная ночь»

В качестве альтернативы был ресторан «Пикадилли», где проводить 1922-й предлагалось с хором цыган, гаданиями и входящей в моду Изабеллой Юрьевой. И все это за 7 500 рублей с человека. Чуть бюджетнее можно было отдохнуть в новогоднюю ночь в «Стойле Пегаса». Там гостям тоже предлагали хор цыган, но уже в сопровождении выступлений Мариенгофа и Николая Эрдмана. Билет сюда стоил 4 тысячи рублей. Для сравнения: средний прожиточный минимум в то время был чуть больше 6 тысяч рублей. При этом от желающих забронировать столик в новогоднюю ночь не было отбоя. Ведь, кроме зрелищ, гостям заведений предлагали изысканные блюда. Откуда их брали? Все просто.

К концу 1922-го почти все состоятельные москвичи из «бывших» покинули не только столицу, но и страну, оставив на родине и особняки, и имущество, и прислугу. Вышколенные, высококлассные портье, горничные и повара остались не у дел. И вот в разгар НЭПа им нашлось применение. Вот так и стали появляться в первых частных советских ресторанах блюда, которыми когда-то потчевали у Морозовых, Хлудовых и Рябушинских, приготовленные теми же руками, что кормили имперских миллионщиков.

Правда, с ингредиентами для экзотических блюд высокой московской кухни в то время была напряженка. Вот и выкручивались кулинары как могли, заменяли дефицитные продукты теми, которые доступнее и проще. Так (правда, чуть позже) вместо сложного и очень дорогостоящего салата оливье с раковыми шейками и каперсами появился другой — пролетарский и доступный, с горошком и колбасой. Но это уже совсем другая история.

Текст: Виталий Калашников

Виталий Калашников