Что читать этой осенью? 7 новых книг

Осенние книжные новинки оказались очень щедры на жанры. Тут и швейцарский детектив, и графический роман о гроссмейстере, и трагикомедия про жителей океанариума, и сборник мемуарных эссе Квентина Тарантино. В новой подборке Ксении Рождественской лучшие книги этого сезона.

Жоэль Диккер. «Дело Аляски Сандерс»

Corpus

Швейцарец Жоэль Диккер, чей роман «Правда о деле Гарри Квеберта» стал бестселлером, когда автору было всего 27 лет, возвращается к своему любимому герою. В мрачных психологических детективах Диккер всегда рассказывает о преступлениях, случившихся много лет назад, и о тех, кто никак не может об этих преступлениях забыть. Спасти уже никого нельзя, но можно попробовать справиться с собственными демонами.

Писатель Маркус Гольдман, герой «Правды о деле Гарри Квеберта» и «Книги Балтиморов», случайно ввязывается в дела своего знакомого — сержанта Перри Гэхаловуда, который 11 лет назад расследовал дело об убийстве Аляски Сандерс. Подозреваемого тогда посадили, и он до сих пор отбывает срок, но, похоже, настоящего убийцу так и не нашли. Маркус и Перри снова начинают расследование. Прошлое перемешано с настоящим, все терзаются, недоговаривают и помнят либо слишком мало, либо слишком много. Герои, как в квесте, ходят из одного места в другое и по крупицам собирают информацию, но Диккер умудряется сделать из этого безысходную и мрачную историю о том, что люди всегда ошибаются и ошибки эти чаще всего непоправимы. Говорят, с гонораров Диккер купил шоколадную фабрику. Вероятно, лучше всего ему удается горький шоколад.

Квентин Тарантино. «Киноспекуляции»

Individuum

Между главами — черные страницы, как в кинозале за несколько секунд до того, как начнется показ. Тарантино здесь — киномеханик, стендапер, болтун, мемуарист, кинофанат, теоретик, но главное — человек, навсегда запомнивший свой первый восторг от кино. И второй. И 243-й.

«Киноспекуляции» — нечто среднее между сборником мемуарных эссе, киноведческими записками, размышлениями о теории кинопроизводства, воспоминаниями о маминых ухажерах; по-настоящему смешная, жесткая и наглая книга, переведенная по-настоящему смешно, жестко и нагло, без звездочек и недосказанностей. Тарантино вспоминает, как родители водили его, восьмилетнего, в кино и на «Французского связного», и на «Крестного отца», и на «Дикую банду» — на фильмы, которые другим детям смотреть запрещали, а когда он спросил у мамы, почему так, она ответила: «Квентин, я больше волнуюсь, когда ты смотришь новости. Кино тебе не навредит». Рассказывая об экранизациях, правилах жанра, актерской игре, сценарных недочетах, он делает это не как режиссер, не как сценарист и даже не просто как зритель.

Он — тот мальчишка, который орет вместе со всей публикой «Отс**и!» — если фильм ему не нравится, хотя ругательство это слышит впервые. Он — тот мальчишка, который до сих пор помнит «охренительно бодрящее ощущение: быть единственным ребенком в зале, полном взрослых», хохочущих над непристойными шутками. Он и читателю дает почувствовать это «охренительно бодрящее ощущение» взросления: в «Киноспекуляциях» речь идет не только о киноклассике вроде «Таксиста» Скорсезе, но и — в основном — о фильмах, которые мало кто видел, например, о фильмах, ставших «долгожданным глотком несвежего воздуха» в морализаторские 1980-е. Читатель вдруг становится ребенком, перед которым открывается целый дикий мир. Возможно, Квентин Тарантино — один из лучших сегодняшних американских писателей.

Шелби ван Пелт. «Необычайно умные создания»

«Фантом пресс»

Това Оскарссон — пожилая уборщица в океанариуме, она помешана на чистоте и точно знает, что вода с уксусом очищает полы лучше, чем всякая химия, а аквариумы надо протирать хлопковой тряпкой, чтобы на стекле не было разводов. Она любит свою работу, ей больше нечего любить: муж недавно умер от рака, единственный сын много лет назад утонул.

Марцелл — пожилой гигантский осьминог, который любит поизучать чужие отпечатки пальцев на стекле своего аквариума: он точно знает, что у всех людей отпечатки разные. Он много чего знает. И часто по ночам выбирается из своего заточения, чтобы вволю пожрать всякую мелочь из соседних аквариумов, пополнить свою коллекцию сокровищ и пообщаться с Товой.

Кэмерон — 30-летний обалдуй, которого в очередной раз выгнали с работы, он играет в группе «Мотыльковая колбаса» и никак не может повзрослеть. Но, похоже, он вычислил, кто его настоящий отец, и вот чудо: вероятный папаша — миллионер.

Все эти и многие другие необычайно умные создания населяют нежную трагикомедию Шелби ван Пелт, написанную с непоколебимой верой в то, что все в конце концов должны быть счастливы. Взрослых людей в книге нет, все герои — инфантильные, растерянные мальчики и девочки, вне зависимости от возраста. Что делать со своей жизнью, они не знают, так что к счастью их подталкивает брюзгливый старичок-осьминог. Самая обаятельная книга этой осени.

Хулиан Волох. «Черные и белые. Победы и поражения Бобби Фишера»

NoAge

Графический роман, придуманный Хулианом Волохом и нарисованный Вагнером Виллианом, о том, как шахматы пожирают разум Бобби Фишера. Эта черно-белая биография шахматного гения — отчасти роман взросления, отчасти история холодной войны, отчасти размышление о природе побед и поражений. Здесь и шахматные клубы в Нью-Йорке 1950-х, и визит 15-летнего чемпиона США в Советский Союз, и матч века Фишера с Борисом Спасским в Исландии, и его внезапное увлечение конспирологией и расистскими теориями.

Хулиан Волох пишет биографию скорее проигравшего, чем победителя, человека, с которым разговаривают дорожные знаки («Бобби, ты сам себя ненавидишь?»), человека, который не собирается вовремя приходить на матч за звание чемпиона мира, потому что не любит рано вставать. Каждая глава начинается с рассказа о шахматных фигурах, но подробная, нехитрая история взросления еврейского мальчика в Бруклине длится ровно до тех пор, пока Фишер не становится шахматным королем. А дальше все идет вразнос, правил не существует, все фигуры на доске перемешаны, да и доски больше нет.

Флор Веско. «Золото, перина и ночная чертовщина»

«Самокат»

То ли сказка, то ли притча, то ли игры с психоанализом, то ли ядовитая правда о человеческих отношениях. Провинциальная викторианская Англия, три томные нежные сестрички, одна другой бледнее, мечтают выйти замуж. Мать отправляет их к загадочному соседу, лорду Хендерсону: он богат, хорош собой, но требует, чтобы будущая избранница провела ночь в его замке, в особой комнате, на кровати с дюжиной перин. Одна! Без служанки! Сестры готовы к такому испытанию, а их служанка чувствует, что с лордом что-то не так. Да и с кроватью. Да и место зловещее.

Анатомическая сказка о сепарации, женской силе, познании собственной телесности и власти слов. Это микс андерсеновской «Принцессы на горошине», сказок Шарля Перро, готических кошмаров, «Франкенштейна», фрейдистских теорий — и еще немножко практики. Обычно Флор Веско пишет для подростков, но «Золото, перина…» — это не просто 18+, это история и для барышень, и для их мамаш, и для лордов, и для всех, кто ценит остроумие, легкость, игру с культурой. А также идею о том, что взрослые мальчики должны любой ценой выбраться из материнского дома, а взрослые девочки должны сами решать, чем им заняться на дюжине перин.

Ма Боюн. «Зоопарк на краю света»

«Лайвбук»

Китай, закат династии Цин, могущественная императрица скончалась. Миссионер-американец, преподобный Кэрроуэй ищет чуда, способного обратить китайцев в христианство. Он покупает нескольких животных в зоопарке, принадлежавшем императрице. Зоопарк в запустении, и животных все равно продадут или уничтожат. Преподобный Кэрроуэй со львом, двумя «тигровыми лошадками», пятью павианами, попугайчиком, питоном и, главное, слонихой Счастливицей отправляются в Чифэн, город во Внутренней Монголии, где будет построен «Ноевый зоопарк». По дороге они встретятся с бандитами, шаманами, любовью, растерянностью, тоской, а сам Чифэн окажется перекрестком культур, верований, легенд и снов.

Это родной город Ма Боюна, одного из самых известных современных китайских писателей поколения 1980-х, и он признает, что «Зоопарк на краю света» — это «химера из сновидений, что снятся чифэнцам из поколения в поколение», а может, чистая правда. Можно называть Ма Боюна магическим реалистом, но, скорее, это сновидческий реализм — здесь миссионер идет по серебристо-белой ночной степи во главе ровного строя свободных животных, и попугайчик сидит на заду у льва.

Дмитрий Данилов. «Пустые поезда 2022 года»

АСТ

Формально — сборник эссе о поездках писателя, поэта и драматурга Дмитрия Данилова туда и сюда. Псков — Дно. Адлер — Сухум — Адлер. Владимир — Тумская. Касимов — Шилово (не получилось, доехал только до Касимовской автостанции). Углич. Черусти. По дороге он спит, или смотрит в окно, или выходит и идет к зданию вокзала, или идет от здания вокзала к поезду. «Пошел, дошел». Рассказывает о поездах и их маршрутах. Вспоминает, как в детстве воспринимал вот эти вывески и вот эту дорогу. Рассматривает людей, оказавшихся в том же поезде, в той же электричке, таксистов, согласившихся подвезти. В первой главе еще звонит матери в больницу, узнать, как она, дальше уже не звонит: она умерла от постковидного инсульта в январе 2022 года.

Пускаясь в бессмысленные путешествия по «малодеятельным» железным дорогам, лирический герой ищет «малодеятельное» состояние, когда новости и события перестают волновать, он рассматривает пустоту, погружается в нее, обнаруживает «ничего» везде, куда добирается. Герою важно «просто ехать через это родное пространство, ощущать езду», и книга раскачивается между «как жаль» и «ничего, ничего». Это железнодорожный дзен, каталог всего, что «сначала проносится, а потом перестает проноситься и стоит неподвижно». Как жаль.