Кто делает посуду для White Rabbit Family, кофеен ABC и «Дома Культур»?

Шесть лет назад выпускники Строгановской академии Руслан Шерифзянов и Михаил Жаглин начали делать керамику ручной работы в подвальной мастерской. А сегодня их посуду под брендом Redneck Ware заказывают главные московские кафе и рестораны. Мы поговорили с одним из основателей мастерской – Михаилом – об искусстве, первых крупных заказах и планах на будущее.

Михаил Жаглин. Фото: Михаил Голденков/The City

– Как у вас возникла идея сделать совместный проект?

– Мы с Русланом активные, импульсивные и всегда генерировали какие-то идеи. Мы рассуждали, что можем сделать, – в то время, когда ремонтировали маленькую мастерскую в полуподвале, которая принадлежит отцу Руслана. Мы просто сдирали обои и не знали, что там будет. Я тогда работал в брендинговом агентстве дизайнером, у Руслана были свои проекты, и вот однажды он пришел ко мне с предложением о керамическом производстве. Я посчитал это интересным. Потом подумали, что можем производить из керамики, решили делать посуду. Искусство – дело специфическое. Я хотел делать что-то честное.

– То есть, искусство ложно?

– У меня есть представление, что все художники – лжецы. Когда человек говорит, что не занимается производством товара, а чувствует тонкие материи, грани бытия или еще что-то, это некое прикрытие. Он все равно создает абстрактную ценность, которую нужно как-то реализовать. У меня было внутреннее противоречие, поэтому я честно произвожу чашки и тарелки и честно их продаю. Это не piece of art за миллион рублей.

– Но ваша посуда популярна, возможно, кто-то считает ее настоящим искусством.

– Это уже другой разговор. Когда кто-то так считает, это идет дополнительным контекстом к тому, что мы делаем. Это прикольно, но изначально мы об этом не говорим и не задумываемся.

– С чего вы начинали бизнес?

– У нас было помещение, но не было оборудования, приходилось все арендовать в Строгановке. Мы взяли деньги из наших зарплат – 30 тысяч рублей, придумали концепцию, нарисовали, сделали небольшую коллекцию и пошли на ярмарку – какая-то ноунейм на «Флаконе», нас туда позвали друзья. Мы тогда продали тысяч на 30. Самым классным было то, что нашей посудой стали интересоваться. Потом мы пошли на вторую ярмарку, третью. Обрастали знакомствами. Так, на одном мероприятии мы познакомились с девушкой, которая потом передала наш контакт архитектурному бюро, которое делало проект для «Якитории», и оно заказало у нас 70 ламп. Они до сих пор висят в ресторане на Шмитовском проезде. Это был первый крупный заказ, мы впечатлились и вдохновились. Параллельно со всем этим мы работали: я – дизайнером, а Руслан наносил портреты на надгробные камни – занимался настоящим искусством. Но в какой-то момент мы устали от ярмарок, потому что больше 30 тысяч не могли там заработать.

– Как вы начали сотрудничать с ресторанами?

– В 2014 году доллар резко вырос, покупать посуду у зарубежных брендов стало невыгодно. Плюс возник тренд на поиск локальных производителей. Я тогда работал в агентстве на «Красном октябре», а под нами открывались Burger Brothers. Там я познакомился с обжарщиком Колей Чистяковым – тогда даже не знал, кто это. Он рассказал, что занимается кофе, а узнав, что я делаю керамику, предложил изготовить для него чашки. Мы их сделали и поставили в Burger Brothers. До сих пор помню это ощущение: спускаешься в кафе и тебе наливают кофе в чашку, которую изготовили в твоей мастерской по твоему проекту. Это что-то особенное. После этого у нас появились и другие заказы: Touché, White Rabbit Family, Ginza, и – пошло-поехало. Три с половиной года назад я закончил работать на кого-то и стал собственником своей компании – Redneck Ware.

– Как строится процесс взаимодействия с клиентами: они приходят за готовыми продуктами или со своими идеями, которые вы воплощаете?

– 90 процентов клиентов берут то, что уже есть в наличии, но есть те, кто все же хочет что-то новое. Чаще всего происходит так: мы делаем вещь по заказу клиента, этот продукт входит в наш ассортимент, а остальные заказывают уже из него. Периодически мы сами экспериментируем. Например, у нас есть коллекция «мрамор»: к нам пришли Тахир и Яна Холикбердиевы, они делали ресторан «Пирог мясника» и захотели тарелки под красный и зеленый мрамор. Мы думали, что это нереально сделать. Начали готовить образцы – ничего не получалось. Но постепенно нашли рецепт, смогли реализовать эту задумку, и в итоге модель «мрамор» стала для нас знаковой.

– Будет ли у вас розничный интернет-магазин?

– Да, мы хотим открыть его в конце октября – начале ноября. Сейчас сделали заказ производству, выбрали определенные позиции, цвета и уже формируем склад. Ассортимент пока будет не очень широкий: пять цветов и 13 форм, но и из них можно собирать прикольные комбинации.

– Вы сказали, что ушли с ярмарок, потому что это не приносило большой прибыли. Теперь Redneck – известный бренд с крупными заказчиками. Зачем вы устраиваете собственные маркеты?

– Мы начали проводить их случайно, еще в старой мастерской на Тимирязевской. Наша коллега Юна сказала, что осталось много бракованной посуды, поэтому предложила объявить в соцсетях о garage sale. В первый раз пришло 20 человек, во второй – 50. И так постепенно с этих маркетов стали получаться суммы, на которые реально можно было что-то приобрести. Первый маркет на «Спринте» был как новоселье. Мы потратили много денег, потому что хотели всех угощать, и переживали, что не отобьем эту сумму, а в итоге еще столько же заработали. Последний маркет был выездной. Мы ориентировались на предыдущие мероприятия и не предполагали, что будет так много людей и такая очередь на кассу. Маркеты планируем проводить еще, ведь это не только заработок, но и классная имиджевая история: там можно встретиться с друзьями, попить вкусный кофе, поиграть в пин-понг. Плюс это поддержка сайту: то, что не распродадим, можно реализовать там. А еще это отличная пиар-история: после каждого маркета к нам добавляется по полторы–две тысячи новых подписчиков в Instagram.

– Как вы сами считаете, в чем особенность вашей посуды, почему она всем нравится?

– Возьмем одну нашу кружку: она шероховатая, чуть-чуть неровная, сделанная руками – это придает ей особый шарм. Возможно, мы так популярны, потому что начали заниматься этим первые – в январе нам будет уже семь лет. За это время у наших предметов появился стиль, они стали легко узнаваемы. Раньше, возможно, появилась только «Дымов Керамика», но эстетически это немного другая история.

– Какие у вас планы на будущее?

– Идей очень много, одна из них – открыть свою школу керамики, обучать профессионалов. Потому что запросы продолжаются, люди хотят учиться. Студенты из Строгановки и Британки (БВШД) проходили у нас стажировку. Сейчас не хватает ресурсов на это, но в целом мы бы хотели сделать образовательную программу. В этой области большой дефицит специалистов. Талантливых керамистов, которые хотели бы развиваться, найти очень непросто.

– Раньше считалось, что красивая посуда должна стоять в серванте, сервизы доставали только по особым случаям. Как считаете, почему сейчас это не так?

– Я думаю, что люди, которые покупают нашу посуду и вообще красивую посуду, осознают, что жизнь одна, незачем откладывать самое лучшее и приятное для особого случая. Можно каждый день наслаждаться своим утренним кофе из уникальной чашки. Если человек живет так, то начинает себя по-другому ощущать и дома, и на работе, и вообще в этом мире. Так качество жизни и настроение улучшаются.

Симона Андрисенко