Как жили, любили и болели в разные эпохи? Прочитайте отрывок из книги «Неприглядные истории»

В издательстве «Бомбора» выходит книга проекта @asya.knows «Неприглядные истории». Авторы рассказывают об интимных подробностях жизни людей разных веков. Публикуем отрывок из главы «Образ женщины и ее сексуальность».

Изменения, которые мы проследили, были обусловлены объективными причинами: понятие брака подвергалось трансформации, и идеи Просвещения, распространившиеся в XVIII веке, ускорили этот процесс. Мы увидели, что к концу XVIII века идея вступления в брак по любви начала набирать обороты. Это показало, что его рассматривали не только как определенное звено в цепочке необходимых связей для заключения политических и экономических союзов, а как частные отношения между двумя людьми. Начали пересматриваться роли мужа и жены: жена стала сентиментальным стержнем семьи, муж — экономическим. Мужчину начали воспринимать как человека, который обеспечивает семью. Стремление к счастью стало буквально узаконено.

Идеи Просвещения также позволили считать брак частным договором, благодаря чему снизилось вмешательство государства и церкви. В разных странах и даже социальных группах новые нормы принимались с разной скоростью. Если в Англии брак по любви достигает пика в 1770-е годы, то во Франции даже на рубеже веков это было новым веянием. Чаще его воспринимали как сделку, но идеи мира, счастья и любви все равно начали просачиваться в общество. В рабочем классе новое понятие брака и вовсе прижилось только к ХХ веку.

Идея браков по любви цвела и в России: Петр I запретил союзы по принуждению в 1724 году (правда, после его смерти об этом благополучно забыли). Не осталась в стороне и Америка: Эбигейл Адамс, первая американская феминистка и жена президента Джона Адамса, убеждала мужа не отдавать власть в руки мужей и составить законы таким образом, чтобы они учитывали интересы женщин, поскольку «все мужчины были бы тиранами, если могли бы». Муж, впрочем, этого не оценил.

Помимо переосмысления брака, шло и переосмысление отношений между людьми. В начале XIX века на фоне революционных потрясений люди пытались понять, как выстраивать отношения между мужчиной и женщиной. Общество задавалось новыми вопросами: «Стоят ли женщины ниже мужчин? Как нужно ценить женщину?» И пришло к выводу, что женщина имела уникальную моральную ценность, которую нужно было защитить от загрязнения, то есть от вовлечения в мужские сферы жизни. Поэтому исключение женщин из политики оправдывалось знаком уважения к женщине, а не утверждением мужских привилегий. В разных аспектах эта идея развивается дальше: в начале XIX века, например, говорят, что поддержание супружеской любви зависит от поддержания различий между мужчиной и женщиной — не только половых, но и эмоциональных.

Различная природа мужчин и женщин, по мнению мыслителей, делала их зависимыми друг от друга. В совокупности с теорией о браках по любви и в принципе с понятием любви это привело не только к позитивным последствиям. Для людей низших классов все работало совершенно иначе: изменение института брака спровоцировало рост числа добрачных детей. Часто женщины из-за бедности и безвыходного положения не могли себя обеспечить, а потому прибегали к занятию проституцией. В низших классах налицо было падение морали, в то время как высшие перешли от внешних ограничений к внутренним, акцентируя внимание на женском целомудрии.

Идеализация этого концепта приходится именно на XVIII век: если в Средневековье женщины считались похотливым полом, то в XVIII веке у них появляется контроль (в случае если она стремится достичь добродетели). Нельзя сказать, что у нее отсутствовали сексуальные желания, однако ее роль заключалась в другом: на ней, на ее чистоте и целомудрии держалась вся частная жизнь ее семьи. А вот говорить о том, что женщина асексуальна и ей не следует реагировать на сексуальные предложения, начали уже в XIX веке. То есть начиная с раннего Нового времени появляется контроль за женской сексуальностью, который усиливается в XVIII веке, а в XIX веке становится культом. Внутренней чистотой, добродетелью и целомудрием должна обладать женщина, на которой мужчина может жениться.

С одной стороны, такое представление улучшило репутацию женщин: прежде «порождения дьявола», теперь они становятся невинными. Чистота женщины — источник вдохновения порядочного мужчины для контроля своих низменных аппетитов. К тому же культ чистоты предполагал ослабление родительской власти, поскольку стали считать, что «хорошая» женщина никогда бы не выбрала сексуальную независимость. Он также был способом предотвратить развитие феминистских идей, не прибегая при этом к возращению строгих патриархальных пережитков. Таким образом, развивается мысль, что брак, основанный на любви, в котором жена остается дома под защитой и поддержкой мужа, — рай на земле.

Надо признать, что многих женщин это устраивало, и они нашли в этом возможность избежать борьбы за привилегии (что считалось занятием исключительно мужским) в публичной сфере и заявить о своем высоком нравственном облике. Этот облик поддерживала одежда: к концу XIX века средний вес дамского туалета был около 16 килограммов. Вместе с тем женской страстью была признана любовь не к мужу, но к дому, детям и домашним хлопотам.

Фригидность равнялась добродетели. Почитание любви, брака и дома вышло на небывалый уровень (и дом в данном смысле — не только домашний очаг, а также семейное древо и социальные связи). Дом считался почти священным местом. Жена «хранила домашний очаг» и не позволяла мужчине поддаваться врожденному эгоизму. Писатели Европы и Америки говорили об уникальной роли женщины за счет ее влияния в домашней среде. Только женщина могла открыть мужу глаза на ошибки и воззвать к его совести. Но была и обратная сторона этого процесса: женщины часто считали, что при всей их добродетели права на рассуждение и решение вопросов общественной значимости у них нет.

Женщина стала моральным компасом, ведущим за собой мужа. Если раньше на протяжении веков мужчина был главой семьи, но не ее частью (представителем семьи во внешнем мире, в публичной плоскости), то в XIX веке деятельность за пределами дома считалась морально неоднозначной, а все устремления были сфокусированы на доме, на домашнем очаге, на святилище.

Что это дало? Мужчины высшего и среднего классов переосмыслили свою роль. Их деятельность получила ориентацию и на семью: появилось внимание к детям и к женам. Было переосмыслено понимание того, как должна развиваться семья. Мужская добродетель потеряла политические смыслы (характерные для XVIII века) и обрела личные. Добродетельный мужчина — тот, кто предан жене и детям и лишь потом заботится о месте в обществе.

После середины XIX века медовый месяц стал временем только для супругов, возможностью уединиться и отделиться от общества, избавиться от необходимости посещать многочисленных родственников. Однако и тут имеются оговорки: концепция, при которой в средних и высших классах мужчина брал на себя функцию «кормильца», а женщина — «домохозяйки», требовала, чтобы бoльшая часть низших слоев от этого отказывалась. Иначе кто будет обслуживать дома более знатных особ? Женщины, которые не могли прожить на доход своих мужей, работали домашней прислугой или становились частью дешевой рабочей силы на фабриках.

Пока что ситуация выглядит не так уж плохо, но нераскрытым остается один момент: что было с женщинами, которые не реализовывали себя как добродетельные жены и матери? Женщина, которая упала с пьедестала чистоты и целомудрия, больше не могла туда вернуться — она считалась недостойной представительницей своего пола. Существовали также консервативные заявления в духе «между домохозяйкой и проституткой нет середины». За женщиной пристально следили, и не было ни малейшего шанса, что какой-то неосторожный поступок можно было упустить.

Историк Йозеф Эмер в конце XIX века говорил, что в немецком среднем классе мужчина отказывался жениться на девушке, если она разрешала ему вступить с ней в сексуальный контакт до брака. А ведь век до этого подобное уже считалось нормальным! Любой малейший намек на сексуальность вызывал опасения. Был даже случай «девственной нимфомании», который поставил один бостонский врач. Именно викторианская концепция брака стала революцией в отношениях между мужчиной и женщиной: были впервые предприняты попытки сделать брак ключевым событием в жизни людей, а любовь между супругами — главным центром их эмоций и обязательств. В долгосрочной перспективе это оказалось неудачной затеей, потому что стало серьезной нагрузкой для института брака.

От концепции XVII–XVIII веков, согласно которой любовь — разумное, рациональное чувство, которое возникает после того, как человек выбрал себе потенциального партнера, произошел переход к новому пониманию. Отныне любовь возвышена, она идет от сердца, в ней нет места рациональности. Партнер становился идолом, которому нужно было поклоняться. Это спровоцировало появление определенных представлений в обществе. Популярной фразой Викторианской эпохи стала «лучше быть одинокой, чем несчастливо замужней», — и женщины, не найдя свой романтический идеал любви, следовали этой идее.

Сторонники идеи брака по любви были и сторонниками ослабления ограничений на развод. Ведь союз без любви безнравственен, а значит, должен быть расторгнут без позора. И это действительно привело к либерализации бракоразводного законодательства. Многие женщины считали, что их собственные браки основаны на взаимном уважении, несмотря на законную власть мужей над ними. Поскольку нравственность считалась исключительно женским качеством и люди думали, что женщин нужно защищать от порочного мира, некоторые решили развить эту мысль.

Тогда некоторые женщины начали бороться за свои политические права — не потому, что были равны мужчинам, а потому, что духовно были лучше их. Женщины начали осуждать моральные недостатки мужчин. К концу века женщины-реформаторы были убеждены, что они должны применять свои навыки ведения домашнего хозяйства на благо общества и для искоренения зла в мире. К чему все это: за концепцией святости брака и женской чистоты скрывались куда более серьезные вещи, изменившие викторианский брак и гендерные роли. При этом идея абсолютного равенства между мужчинами и женщинами получила незначительную поддержку. Немногие отказались от старых ценностей и убеждений.

Ну и самое пикантное напоследок: если сексуальность подавлялась, то нужно было куда-то выплескивать свои чувства. Поэтому более близкая дружба со своим полом не вызывала удивления, поскольку люди не понимали сексуальных оттенков, не придавали каким-то действиям особое значение. Тем временем «друзья» вырезали свои инициалы на деревьях, ревновали, держались за руки, ставили цветы перед портретами друг друга и с нетерпением ждали предстоящей встречи. Это характерно не только для женской дружбы: мужчины тоже имели больше физического контакта друг с другом, нежели сейчас, и даже могли делить постель (без сексуального подтекста). Только в конце XIX века физическое проявление привязанности стало интерпретироваться как гомосексуальность, а в начале ХХ века пылкие отношения между женщинами стали считаться ненормальными. В викторианском обществе о гомосексуализме знали; несмотря на всеобщее осуждение подобных контактов, признание однополой привязанности нормой позволило устанавливать более размытую близость, чем, например, в ХХ веке.

При всех этих допущениях и трансформации института брака, уходу от полного доминирования мужчины и расширению прав женщин викторианцы сопротивлялись: многие считали, что это поставит под угрозу саму идею брачного союза. Жены имели возможность просить у мужчины об одолжении, и порядочные мужья могли оказать им услугу — иначе у женщин не было возможности добиваться своего. И они оказались вынуждены приспосабливаться к этим реалиям. Их благополучие зависело от находившегося рядом мужчины, и, справедливости ради, действительно многие были любимы своими мужьями, а те с радостью давали им определенную свободу. Но это не отменяет того факта, что женщина вынуждена была сдерживаться и скрывать свое разочарование, поскольку тогда она могла бы расстроить мужа, в ответ на что тот ужесточил бы условия ее существования.

В этих обстоятельствах женщина должна была сдерживаться, и это неизменно отражалось на ее отношениях с мужем, вызывая чувство отчуждения. В дневниках и письмах оды семье и дому могли быть совершенно абстрактными — просто потому, что так должно было быть. Женщины писали, что плакали от одиночества. Эмоциональная близость в браке подвергалась серьезным испытаниям. Помимо этого, культ женской чистоты привел к тому, что мужчина очень четко разделял понимание хорошего секса и хорошей женщины.

Многие мужчины не могли думать о своей жене в сексуальной плане: это вызывало у них чувство вины. Многие старались бороться со своими сексуальными желаниями в связи с нравственными нормами того времени, но так или иначе за удовлетворением потребностей шли к проституткам, которых считали меньшим злом, нежели мастурбацию. Конечно, были и случаи счастливых браков, безусловно. Однако многие все же страдали от провозглашенных идеалов. Для женщин это тоже породило проблему: они испытывали отвращение к сексу. А если они наслаждались, то чувствовали за это вину, поскольку «неумеренная страсть» унижала их достоинство.

Мужчины тоже считали неестественным, если женщина получала слишком много удовольствия от секса. Все это привело к тому, что в обществе произошел необычайный взлет порнографии и проституции. А к концу XIX века огромной проблемой мужчин среднего класса стали венерические заболевания, которые те получали от проституток. К концу XIX века многие молодые люди из рабочего класса принялись открыто отвергать консервативные идеи, и некоторые из них начали вступать в сексуальные отношения. Движение за права женщин также выступило с критикой существующих основ отношений между мужчиной и женщиной. В 1880-х годах радикальные сторонники движения настаивали, что тысячи женщин оказались в ловушке репрессивного брака. Улучшение правового статуса женщин начало укрепляться, движения за женские права — расти. Традиционные патриархальные ценности подверглись нападению, и на сцену выходила новая женщина — та, что могла самостоятельно принимать решения как в браке, так и вне его.