Сепарация Колобка и детская травма Кощея: прочитайте отрывок из книги «Архетипы в русских сказках»

Сепарация Колобка и детская травма Кощея: прочитайте отрывок из книги «Архетипы в русских сказках»

В издательстве АСТ вышла книга психолога Елены Журек «Архетипы в русских сказках». Автор разбирает поведение знакомых героев с точки зрения психоанализа. Публикуем отрывок из главы «„Царевна-лягушка“, или Мальчик-мажор и чика-фрик в борьбе за свои права» про родовую программу царя и его трех сыновей.

Эта сказка более многослойная. Давайте и ее разберем. Было у царя три сына. Пришла пора их женить. Выпускайте, говорит, стрелы из тугих луков: кто стрелу поднимет — тот и женой станет.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич. Позвал однажды царь сыновей и говорит им:
— Дети мои милые, вы теперь все на возрасте, пора вам и о невестах подумать!
— За кого же нам, батюшка, посвататься?
— А вы возьмите по стреле, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадет — там и сватайтесь.
Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и выстрелили. Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь.
Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь. Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…

Посыл таков: ты не волен в выборе супружницы — родитель решает. А если глубже да с точки зрения психологии — ну выбрал ты глазами и сердцем, а все равно еще та шкатулка с секретами и сюрпризами. Со сценариями семейными, программами родовыми, травмами детскими. Самая замороченная шкатулочка Ивану, младшему сыну, и досталась.

Старшие братья как пошли искать свои стрелы, сразу их нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван-царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашел в топкое болото. Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит. Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:
— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.
Опечалился Иван-царевич и отвечает:
— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!
— Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!

Царь от слова своего не отступился, Иван отца не ослушался и под гогот старших братьев и их новоиспеченных женушек женился на лягушке. Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:

— Бери квакушку, ничего не поделаешь!
Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягушке-квакушке.

Лягушка — как архетип и не только — в славянской культуре олицетворяет бессмертие, богатство, долголетие, плодородие и связь двух стихий, земли и воды. Чисто женское начало, дарующее жизнь.

— Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!
Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком.
А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.
— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?
— Как мне не кручиниться! — отвечает Иван-царевич. — Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковер узорчатый!
— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!
Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят... Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов.
Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старшего царевича, посмотрел и молвил:
— Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!
Принял от среднего, посмотрел и сказал:
— Только у ворот его стелить!
Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:
— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать!

Иван-царевич — младшенький, не сепарированный, к одобрению и принятию отца привязанный накрепко. Он, сам того не подозревая, получает джекпот. Как приоткрыла свой безграничный потенциал Василиса — царь возрадовался. Оценил адекватно. А Ванечка-то смекнул, что за счет талантов жены в любимчики отца и лидеры выйти может, обойти братьев-конкурентов наконец-то. Так как царевич не прошел сепарацию — то есть не отделился эмоционально от родителя — то и фокус внимания не на жене, а на отце.

На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:
— Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром — не пугайся, скажи: «Это, видно, моя лягушонка в коробчонке едет!»
Пошел Иван-царевич к царю на пир один. А старшие братья явились во дворец со своими женами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:
— Что же ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес, дал бы нам всем послушать, как она квакает! Вдруг поднялся стук да гром — весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:
— Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя лягушонка в своей коробчонке едет!
Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золоченая карета, тройкой гнедых коней запряжена. Подъехала карета к крыльцу, и вышла из нее Василиса Премудрая — сама как солнце ясное светится. Все на нее дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут. Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые… Стали гости есть, пить, веселиться.
Василиса Премудрая из кубка пьет — не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест — косточки за правый рукав бросает. Жены старших царевичей увидели это — и туда же: чего не допьют — в рукав льют, чего не доедят — в другой кладут. А к чему, зачем — того и сами не знают.
Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, все исчезло: и озеро и лебеди. Пошли плясать жены старших царевичей.
Как махнули своими левыми рукавами — всех гостей забрызгали; как махнули правыми — костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.
Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушачью кожу и спалил ее на огне. Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась — нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать ее. Искала, искала — не нашла и говорит Ивану-царевичу:
— Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары железных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызешь — только тогда и разыщешь меня…
Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Чтобы закрепить позиции в родительской семье, попрал Иван жестко границы жены. Влез обманом в мир ее личный. Запретил быть собой в угоду свою. Сжег шкурку лягушачью — эдакую контрзащиту. Пока еще сил своих не накопила, крепко на ноги не встала, не стала уверенной в обществе новом — необходим еще тайный домик, ракушка, шкурка — где можно укрыться, передохнуть и побыть с собой наедине. Ни ума, ни мудрости царевичу не хватило, чтобы оценить масштаб личности жены — не дорос и... потерял. В сказке обернулась Василиса Премудрая белым лебедем и улетела к отцу — Кощею Бессмертному. В жизни — ушла в себя, в депрессию, в травму.

Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный мешок три железных хлеба и пошел искать жену свою, Василису Премудрую.

К чести Ивана — не слился, молодец. Сделал выводы и встал на путь взросления. Вот теперь у царевича фокус внимания — на жену и потерянное семейное счастье. Предстояло ему три пары железных сапог истоптать — указание на период в три года. Три железных хлеба изгрызть — освоение учений и наук разных. И только на третьем году обучения и стараний — тогда, когда были подтверждены мотив и сила намерения — он был готов встретить старца и Бабу Ягу.

Долго ли шел, коротко ли, близко ли, далеко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — две пары железных сапог износил, два железных хлеба изгрыз, за третий принялся. И повстречался ему тогда старый старик.
— Здравствуй, дедушка! — говорит Иван-царевич.
— Здравствуй, добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?
Рассказал Иван-царевич старику свое горе.
— Эх, Иван-царевич, — говорит старик, — зачем же ты лягушачью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать было! Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на нее и приказал ей три года квакушею быть. Ну, да делать нечего, словами беды не поправишь. Вот тебе клубочек: куда он покатится, туда и ты иди. Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком.

Старец в лесу — архетип мудрости предков в глубинах подсознания.

— Зачем ты лягушачью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать было! — говорит старец.
Услышал бы такое Иван пару лет назад — взвился бы:
— В смысле?! Она же на мне и должна... (далее — по списку).

А сейчас, после пройденного пути, слышит по-настоящему и принимает. За что и получает клубочек заговоренный, который и ведет его в еще более глубокие уровни его же собственного мира. А тут ему встреча с Бабой Ягой предстоит — соприкосновение с сакральной мудростью, знакомство с собственным потенциалом и ресурсами. И, наконец, глубокое понимание мира своей женщины через познание собственного. А может, в современных реалиях Баба Яга — это психолог? Ведь мужчины значительно реже пользуются их услугами. И подчас, чтобы дойти до психотерапии, им нужно «три пары железных сапог износить», а попутно «старца встретить».

Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается. Говорит Иван-царевич:
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба-яга — костяная нога. Увидела она царевича и говорит:
— Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?
— Ах, баба-яга — костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и спрашивала!
— И то правда! — отвечает баба-яга.
Накормила она Ивана-царевича, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Василису Премудрую.
— Знаю, знаю! — говорит баба-яга. — Она теперь у злодея Кощея Бессмертного. Трудно будет ее достать, нелегко с Кощеем сладить: его ни стрелой, ни пулей не убьешь. Потому он никого и не боится.
— Да есть ли где его смерть?
— Его смерть — на конце иглы, та игла — в яйце, то яйцо — в утке, та утка — в зайце, тот заяц — в кованом ларце, а тот ларец — на вершине старого дуба. А дуб тот в дремучем лесу растет.
Рассказала баба-яга Ивану-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил ее царевич и пошел.

Полученную мудрость царевичу важно усвоить, встроить через опыт в свою картину мира. У Ивана новый виток испытаний, но уже в осознанном состоянии. Он измучен голодом физическим и физиологическим, а вокруг соблазны. Соблазняют жаждой быстрой добычи медведь и заяц (сила и скорость), соблазняют селезень и щука (свобода и энергия).

«Дай убью медведя! — думает Иван-царевич. — Ведь у меня никакой еды больше нет».
Прицелился он, а медведь вдруг и говорит ему человеческим голосом:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.
Не тронул Иван-царевич медведя, пожалел, пошел дальше.
Идет он чистым полем, глядь — а над ним летит большой селезень.
Иван-царевич натянул лук, хотел было пустить в селезня острую стрелу, а селезень и говорит ему по-человечески:
— Не убивай меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
Пожалел Иван-царевич селезня — не тронул его, пошел дальше голодный.
Вдруг бежит навстречу ему косой заяц.
«Убью этого зайца! — думает царевич. — Очень уж есть хочется...»
Натянул свой тугой лук, стал целиться, а заяц говорит ему человеческим голосом:
— Не губи меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.
И его пожалел царевич, пошел дальше.
Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на желтом песке, лежит щука-рыба. Говорит Иван-царевич:
— Ну, сейчас эту щуку съем! Мочи моей больше нет — так есть хочется!
— Ах, Иван-царевич, — молвила щука, — сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!
Сжалился Иван-царевич над щукой, бросил ее в море, а сам пошел берегом за своим клубочком.

Устоял царевич и попутно присвоил себе все ресурсы. Не в материальном воплощении, а как внутренние: самоценность, высокую самооценку, силу духа, волю, целеустремленность — целостность личности. Путь трансформации делает Ивана иным — самодостаточным.

«Эх, — думает, — где-то медведь? Он бы мне помог!»
Только подумал, а медведь тут как тут: прибежал и выворотил дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки. Выскочил из ларца заяц и пустился наутек. «Где-то мой заяц? — думает царевич. — Он этого зайца непременно догнал бы...» Не успел подумать, а заяц тут как тут: догнал другого зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.
«Где-то мой селезень?» — думает царевич.
А уж селезень за уткой летит — прямо в голову клюет. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море...
Загоревал Иван-царевич, стоит на берегу и говорит:
— Где-то моя щука? Она достала бы мне яйцо со дна морского!
Вдруг подплывает к берегу щука-рыба и держит в зубах яйцо.
— Получай, Иван-царевич!

Дуб с ларцом — это архетип родового древа Василисы с главной тайной — травмой.

Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришел наконец к Кощееву дубу. Стоит тот дуб, вершиной в облака упирается, корни на сто верст в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине — кованый ларец.

Причина травмы царевны — отец, Кощей Бессмертный. Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего уродилась. Он за то разгневался и приказал ей лягушкою быть — рассказывал царевичу Старец. Не выдержал отец преимуществ дочери, узрел в этом конкуренцию. Мудрости дяденьке явно не доставало — вот и навешал проклятий-программ.

Родительские «НЕ-программы» — сильная штука. Ограничивают развитие и реализацию, ставят «стеклянные потолки». «Не будь лидером», «не расти», «не достигай». Сначала родители затыкают рот детям («Не умничай») и обесценивают достижения («Что это за рисунок? Какая-то мазня»). А потом и сами выросшие дети долбят себя внутренним голосом: я никчемный, достижения мои — ерунда, так каждый сможет. Лучше промолчу, а то глупость ляпну. В смысле, квакну!

Используя ресурсы свои прокачанные, добыл-таки Иван ответы и понимание боли своей любимой. Понял причину власти отца Кощея Бессмертного над дочерью.

Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у нее кончик. И только отломил — умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.

Кощей Бессмертный — универсальный архетип.
По сути, это тень:

  • Он может быть альтер эго — отражением собственного зла.
  • Он — метафора депрессии, застревание в состоянии «что воля, что неволя».
  • Он — и олицетворение низшего проявления человеческого бытия, где ценятся материальные блага, но нет духовного развития.
  • Он — это экзистенциальный страх смерти и мучительное цепляние за мир материи.
  • Он — и глубинная психотравма, ведущая к ощущению бесконечной пустоты и попытка заполнить ее «златом».

В нашей сказке Кощей — это поглощающий, пожирающий родитель. Понятно, что Кощей травмирован собственной матушкой — от этого и не потерпел, не вынес превосходство дочери. Но Василисе-то от этого не легче. Девушка ухватилась за шанс вылезти из семейного болота, где ей и квакнуть опасно. Выбраться через замужество — классика жанра. А что вышло? Та же классика, а точнее — реализация родительских сценариев: партнер (здравствуй, папа) — тот же абьюзер. Прошелся по самому больному — указал место… В случае отца — где и как квакнуть. В случае Ивана — где и как блистать. Суть-то одна. Боль одна.

Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:
— Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!
Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство. И стали они жить дружно, в любви и согласии.

Но у этой сказки хороший финал. Иван смог пройти путь трансформации личности и обрести себя взрослого, чтобы стать опорой и партнером для жены. И вышла она к нему во всей своей красе. Доверилась ему, уже иному, вновь. Царевич теперь не эгоист, который будет закрывать свои потребности за ее счет, а самодостаточный. Сам свои закроет и Василисе даст время для прокачки самости, принимая ее полностью и безусловно. И, в отличие от многих других сказок, у этих молодых есть потенциал прийти рука об руку к наивысшей форме союза мужчины и женщины! Самодостаточный сильный мужчина плюс самодостаточная мудрая и вдохновляющая женщина равно венец развития человечества!

Фото: АСТ

Еще больше о новых фильмах, музыке и премьерах — в нашем паблике во «ВКонтакте»

Подписаться

Новости