История «московского Монмартра»: прочитайте отрывок из книги «Масловка. „Городок художников“»
В городе открылся новый музей — «Масловка. Городок художников» — это первая в мире арт-коммуна. Началась ее история в 1920-х: ансамбль из пяти домов объединял около 150 мастерских и столько же квартир. Здесь работали Владимир Татлин, Игорь Грабарь, Юрий Пименов, Эрнст Неизвестный и другие.
Публикуем отрывок из книги «Масловка. „Городок художников“» Василия Демина, Николая и Татьяны Пластовых. Авторы рассказывают, почему это место называли московским Монмартром и о шедеврах, которые создавались в его мастерских.
В мастерских...
Жизнь на Масловке шла как в настоящей коммуне художников: в первое десятилетие двери в мастерских не запирались. Можно было свободно ходить друг к другу — смотреть, как идет работа. Однако зачастую такие посещения доставляли беспокойство, и художники начали вешать записки на дверях своих мастерских с просьбой не беспокоить в дневные часы.
Большое значение для художников имел клуб в первом построенном доме в «Городке», в котором в 1930-е годы проходили выставки художников-жителей: Горяинова И. В., Китаева А. И., Лебедева Д. В., Плохинского В. А., Рукобратской М. В., Толкача П. М., Устинова Н. В., Чиркова А. Н., Шварц Л. И.
Фотография. Художник Б. Н. Яковлев на встрече с посетителями в своей мастерской на Масловке в Москве. 1958
На Масловке была уникальная библиотека, просуществовавшая с 1931 до 2009 года. Она собиралась в течение 20 лет и насчитывала более 15 тысяч книг по искусству, более 25 тысяч гравюр, репродукций и др. Основой собрания послужили частные пожертвования редких изданий из фондов коллекционера Д. И. Щукина, адвоката М. Ф. Ходасевича и некоторых других. Сначала библиотека формировалась в АХРР, затем была передана в д. 15 (ныне д. 9) по Верхней Масловке. В 2009 году, несмотря на многочисленные протесты художников, библиотека была расформирована по якобы экономическим соображениям. Часть библиотеки сохранилась в здании МСХ в Старосадском переулке.
На нижних этажах первых двух домов «Городка» были организованы мастерские скульпторов. С 1930-х годов здесь работали такие известные мастера, как Нина Нисс-Гольдман, Александр Матвеев, Сосланбек Тавасиев, Исидор Фрих-Хар, Ариадна Арендт, Василий Ватагин, Анатолий Григорьев, Меер Айзенштадт, Матвей Манизер, Екатерина Белашова, Георгий Нерода, Сарра Лебедева, а в послевоенный период — Александр Кибальников, Михаил Бабурин. Эрнст Неизвестный жил на Масловке в 1960-е годы.
Президент Академии художеств СССР Николай Томский, блестящий керамист Нина Малышева (по жанровым статуэткам которой мы всегда узнаем дулевский фарфор) также жили в «Городке». А Владимир Татлин здесь собирал в начале 1930-х свой знаменитый «Летатлин», работая в мастерской в «пятнашке» (ныне дом № 9).
В более позднее время получить мастерскую, квартиру или хотя бы комнату в одном из домов «Городка художников» часто было совсем непросто. Хорошо иллюстрирует быт художников послевоенного времени письмо А. М. Грицая Б. В. Иогансону в феврале 1956 года. Огромное количество желающих получить квартиру в достраивающемся в 1956 году доме № 3 на Верхней Масловке подтолкнуло к принятию решения о создании коммунальных квартир. Первоначально двух- и трехкомнатные квартиры в этом доме проектировались с расчетом на одну семью, а также были впервые спроектированы отдельные мастерские со всеми необходимыми удобствами для художников — комнатой отдыха, санузлом и пр.
Для многих художников Масловки мастерские часто были не вторым, а настоящим первым домом. И причина тому — далеко не всегда нерешенность московского «жилищного вопроса», а в первую очередь — образ жизни художника, который буквально не мог оторваться от дела.
Так, например, А. А. Пластов, имея достаточно небольшую мастерскую в первом доме на Масловке, жил в ней месяцами, причем в достаточно аскетичных условиях. И даже тогда, когда ему была «пожалована» квартира в новом высотном доме на Котельнической набережной, он продолжал жить в мастерской, не желая отрываться от работы.
Госкаталог
Сохранились уникальные стенограммы Н. М. Ромадина о работе и жизни на Масловке в доме № 15 (ныне № 9), в котором жила семья Ромадиных с 1931 по 1956 год. Вот как мастер описывает 1930–1940-е годы.
Жили мы в комнате 19 метров, которая называлась мастерской. Когда я писал чуть ли не пятиметровые холсты, сесть некуда было. Дочь уже подрастала, и ей все время приходилось говорить: «Не трогай, не трогай!» Они сидели тихо в то время, когда я писал. Это было дивное время борьбы за существо художника. И жена действительно мне помогала в этом.
В 1956 году Н. М. Ромадин получает квартиру и мастерскую в только что построенном третьем доме. Т. Ю. Пименова так описывает мастерскую отца: «Эти прекрасные миры книг, театра, кинематографа, путешествий, все они вращались вокруг самого главного и центрального — мастерской. Все дороги вели туда. Верхняя Масловка, дом № 1, московская мастерская отца находилась в доме напротив нашего, через двор, на пятом этаже в конце длинного коридора. Стены его были плотно заставлены разнокалиберными холстами и подрамниками, густой запах скипидара и масляных красок витал в воздухе, а посмотрев в солнечные окна этого коридора, можно было наблюдать, как дома на кухне мама что-то готовит.
Сама мастерская — белый куб с огромным северным окном во всю стену — являла собой саму аскетичность, там не было ничего лишнего. В то же время она, как разношенный удобный башмак, была абсолютно подогнана под рабочие нужды отца. Мольберт, ящики с красками, столик с палитрой, глубокое, еще дедовское кресло, чтобы подумать, старый продавленный диванчик, чтобы почитать или отдохнуть.
Деталь интерьера. Общежитие на Верхней Масловке. 1939 г. Россия, г. Москва. Архитектор — Альтшуллер В. Г.
Прикнопленные к стене репродукции, вырезки из „Огонька“, фотографии — своеобразный камертон для работы — Ренуар, Врубель, Петров-Водкин, Милле, Дега, Вермеер… На полу вдоль стен ряды картин лицом к стене, над ними висели одна-две недавно законченные работы, сохли и „выдерживались“: что-то еще отец мог добавить или изменить в них. Такие свежие, только что сделанные вещи всегда проверялись на зрителях — маме, самых близких друзьях. Обсуждение начиналось в мастерской под позвякивание трамваев, еще ходивших тогда по Масловке, потом плавно перетекало домой, продолжаясь за ужином, а иногда захватывая и следующий день».
Сообщество Масловки было необычным еще и потому, что именно художники становились первыми зрителями и критиками новых работ друг друга.
А. Пластов, почти никому не показывавший неоконченных произведений, делал исключение для соседей по мастерским. Так, масловские художники первыми увидели привезенные из Прислонихи и дописываемые в Москве картины «Сенокос» и «Жатва».
«Из художников видел только Витя (Виктор Васильевич Киселев. — Прим. Т. П.), да Васька Финогеев, тот, что был раньше моим соседом. Он был поражен и растроган до последней степени».
«Конечно, на похвалы иных я не обращаю внимания, то есть, вернее, не считаюсь с ними или отношусь к ним с крайним недоверием, но к некоторым не могу отнестись иначе, как с большим удовлетворением. Из последних отмечу Тараса (Гапоненко. — Прим. Т. П.), Бубнова, Шмаринова, Герасимова С., Иогансона, Нисского и некоторых других. Я боялся обвинения в некоторой пестроте и излишней красивости и все силы приложил, чтобы этого избежать, в „Сенокосе“ особенно. И вот происходит новое, на мой взгляд, непонятное явление: сам я недоволен то тем, то этим, а зритель, всякий вдобавок, восторгается и картину величает то гимном, то песней, то поэмой. Хитрость моя, как видишь, удалась. Я собрал воедино все самое безоговорочно прекрасное, что бывает в это время года, в этот благословенный час в лесу, и этим ослепительным благоухающим ударом поражаю зрителя, и он сдается в умилении, восхищенный, благодарный. Иным обед в поле («Жатва». — Прим. авторов) нравится более, но все, в общем, пленены и рукоплещут, даже те, кого я насмерть поражаю».
Фотография. Е. А. Кацман в мастерской на Масловке. 1950
Однако критика художников не всегда была комплиментарной. Н. Гаврилов вспоминал:
А ушел он, посмотрел я, подумал — ведь правильно все сказал. Переписал все. И кроме благодарности к Ивану ничего не осталось. Всякое в жизни бывает, и писать, бывает, не хочется, а придешь к другу поговорить, посмотришь, как он работает, и другим человеком домой уходишь.
В мастерских на Масловке делали первые шаги будущие прославленные мастера отечественного искусства. Так, Никита Федосов начинал работать в мастерской своего дяди Ю. П. Кугача, но в какой-то момент отношения ухудшились, и молодой художник значительное время работал в мастерской Н. К. Соломина. Именно с молодого Никиты в начале 1970-х годов Н. К. Соломин писал этюды Пушкина. Молодой художник «с периферии» Григорий Чайников получил кров у своего учителя, профессора МГХИ им. Сурикова — В. Г. Цыплакова, строгого и требовательным педагога, разглядевшего талант студента.
Художники на Масловке обустраивались совершенно по-разному — от аскетичной мастерской-кельи Ю. И. Пименова до совмещенной с музейного уровня собранием древностей и живописи старых мастеров Н. М. Ромадина. Но большинство из них были всегда гостеприимно открыты для друзей и соседей.
Михаил Курилко-Рюмин вспоминал мастерскую А. С. Папикяна, которого друзья и многие масловские соседи звали Джон: «Изменилась и мастерская у Джона. Новая, на Масловке, уютно-рабочая, поражала обилием великолепных холстов. Сочные пейзажи, натюрморты занимали все пространство, оставляя место только для работы. И это несмотря на то, что многое из созданного успешно покидало мастерскую, заполняя стены музеев и запасников. При входе в мастерскую под антресолями он обустроил маленькую уютную келью-столовую с деревянными стенами, завесив их коврами, старинным оружием, фаянсовыми, фарфоровыми тарелками, другой утварью, которые свидетельствовали о строгом отборе выставленных раритетов и высоком вкусе хозяина».
Масловские мастерские были местом приема таких гостей, о посещении которых потом долго говорила вся округа, а иногда и страна. Начиная от частых приездов С. М. Буденного в мастерскую к скульптору С. Д. Тавасиеву, Ю. В. Андропова — к А. П. Кибальникову до визитов мировых знаменитостей — Ренато Гуттузо, Тонино Гуэрра и др.
В конце 1930-х — начале 1940-х годов Алексей Толстой, очень любивший творчество Николая Ромадина, часто бывал у него в гостях. Кроме Ю. А. Гагарина, побывавшего на Масловке для написания его портрета с натуры Андреем Плотновым, частыми гостями были Валентина Терешкова и Алексей Леонов.
Фотография. Проект «Городок художников на Верхней Масловке». Автор В. Ф. Кринский. 1932
В 1969 году основатель галереи «Геккосо» госпожа Йоко Накамура посетила Москву и побывала во многих масловских мастерских, приобретя первоклассные работы для своей галереи в Японии. В дальнейшем в Японии с большим успехом прошли выставки нескольких советских художников. В конце 1990-х годов интерес к русскому искусству стал угасать в Японии, знаменитая галерея «Геккосо» разорилась, а собранный ее основательницей огромный фонд работ советских художников распродан на различных аукционах.
Стоит отметить уровень жизни советских художников в те годы. Закупки для музейных фондов и государственных задач (так, например, работы Николая Ромадина до сих пор украшают интерьеры посольств России в большинстве европейских стран) поддерживали художников на достойном уровне. Так, из протокола закупки картин для Данковского музея видно, что в среднем цена, выплачиваемая художникам за работу в начале 1960-х годов, составляла 500–1000 рублей, что представляло собой несколько заработных плат советского инженера.
28 сентября
