Кто победит: музыкальный блогер или журналист?

В последний день «Российской креативной недели», которая прошла в Парке Горького с 26 по 29 августа, The City устроил настоящую битву титанов. На глазах изумленной аудитории схлестнулись традиция и будущее. Официально побоище называлось дискуссией «Музыкальный журналист vs. музыкальный блогер». В реальности же опытный журналист, радио- и телеведущий Алексей Певчев провел несколько непростых раундов против YouTube-блогера Татьяны Стариковой. В качестве рефери отважился выступить креативный продюсер The City Дмитрий А. Быков. Победителей не было, так как сражение происходило за главный приз — правду, а она у каждого своя. Зато было много интересных мыслей. Мы публикуем самые яркие фрагменты этой беседы.

Как вам многострадальный альбом Канье Уэста Donda?

Татьяна: Один из моих знакомых в Instagram Даниил Трабун сделал разбор, почему Канье так долго выпускал альбом. В нем Йе размышляет о смерти своей матери, о том, как его травмировала эта потеря. В нескольких презентациях пластинки он показал свою жизнь после этого события. В первой презентации он страдал, во второй начал перерождаться и только в третьей принял себя. На последней он стоял практически на пороге церкви, а дальше — новая жизнь. Это все было продумано. Красота!

Алексей: Канье — это меньшее из зол в современной музыке. На фоне той же Бузовой, все, что нам порой предлагают, кажется прекрасным и замечательным. И понятно, что музыкальный пиар ушел далеко вперед и соцсети сейчас могут раскрутить даже абсолютно бездарного человека. Но Канье — большой талант. Его шоу мне кажутся немного высосанными из пальца, но это дело его рекорд-лейбла. Там знают, как привлечь внимание слушателей и повысить покупательную способность. Я не могу сказать, что сильно ждал выхода этого альбома. Но выражаю респект и уважуху тому, что он делает.

Как сейчас развивается музыка? Становится ли она примитивнее?

Татьяна: У меня много друзей, которые хотят начать музыкальную карьеру. Они записывают первый трек, выкладывают его в TikTok, и аудитория за них решает, нравится ей это или нет. Музыкант сейчас может быть таким, как ему хочется. Мне кажется, это счастливая пора.

Алексей: Виктор Цой в свое время окончил профессиональное техническое училище. Но он рос рядом с Гребенщиковым и Майком Науменко, впитывал их знания и творчество, которые потом трансформировал, и выдал нам ту музыку, которую мы знаем. Я не уверен, что люди, которые сейчас берутся за гитары и семплеры, обладают достойным багажом знаний и могут их качественно преподнести. Музыка — одна из выдающихся культурных религий, она должна чуть-чуть воспитывать, что-то нести.

Нужно ли быть экспертом, чтобы писать или говорить о музыке?

Алексей: Нужно быть экспертом в своем направлении, слушать, разбираться. Артем Троицкий, Сергей Кастальский, Леонид Захаров, Юра Сапрыкин — у каждого из них свой стиль. Ты узнаешь их руку по первым предложениям. А когда я читаю какие-то сетевые рецензии, в основном вижу усредненку на уровне «клево», «отстой», «чума», «барахло». После такой рецензии я бы вообще эту музыку не стал слушать.

Татьяна: Я однажды назвала Монатика «русским певцом» и моментально огребла в комментариях. Такое случается, когда не хватает экспертности. С другой стороны, сейчас много ребят с хорошим журналистским образованием, которых никто не читает, потому что это неинтересно. Нужно уметь понятно формулировать и быстро искать информацию. Это все решает. Сам формат общения стал форумным: аудитория не хочет слушать людей с умными лицами. Им нужна дискуссия. Да и быть экспертом в одной сфере сейчас нельзя. Начнется новый локдаун, и она просто перестанет существовать. Нужно всегда быть готовым динамично перестроиться. Поэтому такой экспертности, как раньше, не будет.

Где хорошая новая русская музыка?

Татьяна: В Telegram есть канал Сергея Мудрика, директора музыкальной рубрики в «Вечернем Урганте». Он каждую неделю постит по три-четыре сообщения с новыми треками и делает небольшие рецензии. Новой музыки много, мы просто не успеваем ее отследить в потоке информации. Сироткин, Zoloto — у меня никогда не было столько новой хорошей русской музыки в плейлисте. А когда ты узнаешь о том, кто такой Слава Марлоу только из «Вечернего Урганта», что ты вообще такое?

Алексей: Музыка перестала значить столько, сколько она значила. Сейчас это сложно представить, но вот в 1980-х выходит новый альбом «Кино». Записывается он в Питере, в каком-то подвале. Я узнаю о нем через два дня, будучи в Москве. Я вру что-то родителям, на последнем поезде уезжаю в Питер и наутро держу в руках новый альбом группы. Музыка была золотом, а сейчас превратилась в жвачку. И все новое, что я сейчас вижу, — это в 90 % случаев вторичность, копия старой доброй классики.

Как сегодня говорить про музыку?

Татьяна: Должно быть интересно. Возьмите «Я в моменте» Джарахова. Какой классный ход, когда он сказал, что удаляет трек со всех платформ из-за жалоб, что его слишком много, а потом выпускает «Я в моменте 2» с Мэри Гу. Это гениально! Про это будут писать. Самим музыкантам нравится, когда их разбирают на мемы, тиктоки, делают обзоры на YouTube. Они ориентируются на разные медиаплатформы. Никому не интересно писать и читать про гитарные риффы.

Алексей: Современная музыка не требует вдумчивого анализа и фактчекинга. Да и зачем на это тратить время, если есть другая, более интересная музыка? Да, классика сложная и никогда не будет массовым продуктом, но она интереснее, самобытнее. Ее интересно изучать.

Фото: Михаил Голденков