Как появился домовой? Прочитайте отрывок из книги «Русская фольклорная демонология»

В издательстве МИФ вышла книга филолога Владимира Рябова «Русская фольклорная демонология. От оборотней и мертвецов до русалок и огненного змея». В ней собраны истории о встречах с нечистой силой и поверья о том, как следовало с ней обращаться. Публикуем отрывок про появление домового.

Домовой (домовик, дворовой, суседко, хозяин, батамушко) — персонаж, который в русской мифологии осмысляется в первую очередь как хозяин, покровитель дома, семьи и скота. Однако на юго-западе России его черты «шумного духа», досаждающего людям, усиливаются, а ипостась «доброго хозяина» отходит на второй план. За пределами России, в западных и центральных районах Полесья, домовой даже может ассоциироваться с откровенно вредоносными демонами, такими как черт или ходячий покойник.

Происхождение домового

Чаще всего происхождение домовых специально не оговаривается либо объясняется с отсылкой к этиологическим легендам, о которых шла речь в предыдущих главах. Принято считать, что домовые связаны с умершими людьми: либо с «положительными», «правильными» предками — родителями, бывшими хозяевами дома; либо с проклятыми или умершими без покаяния (см. также главу «Покойник»). В Калужской губернии считалось, что если в доме живет одинокая вдова, то домовой будет похож на ее мужа: «та же поступь, та же манера, та же одежда».

Домовой: образ и звук

Домовой проявляет себя по-разному. Часто говорят, что он, подобно другим демонам, невидим. Иногда о его присутствии можно судить по поведению домашних животных, например, если в сумерках кудахчут во дворе куры — это значит, что «домовой ходит и осматривает, все ли в порядке в хоромах». Необычное поведение кошек или собак также иногда ассоциируют с присутствием домового. Порой считается, что домового могут видеть дети.

[Соб.: Про домовых рассказывают?] Почему рассказывают? Сама сталкивалась! <...> Вот, значит кот у меня был, котёнок <...>. Что-то он играл-играл, бегал-бегал по комнате, забежал, по-моему, под диван. Вот знаешь, а оттуда <...> как вот шар для боулинга его из-под дивана выкинули. Что он не сам выскочил, а что он, знаешь, причем как-то на боку выехал из-под дивана, влетел в противоположную стену ошарашенный. Потом, когда у меня были две собаки, однажды было, что они подняли ночью лай. <...> Ну я, знаешь, собралась с духом, выглянула в окошко, думаю, ну мало там, извините, пьяный помочиться под окном пристроился — никого. <...> А собаки с ума сходят, лают. Вот до мурашек. Было очень неприятно. И потом у меня поднимали лай тоже собаки. <...> Вот он стоит, смотрит в одну точку и лает. Или это его галлюцинации какие-то <...>. И знаешь, было однажды с подружкой тоже... <...> Сидим вот так: я вот тут, она вот тут [напротив — В. Р.], вот тут у нее [газовая — В. Р.] колонка. У нее собака пудель на руках, чё-то печеньки у нас тырит со стола. Вдруг он поворачивается в угол куда-то, значит, смотрит в район этой газовой колонки, начинает туда брехать. Причем он брешет целенаправленно туда. Ну значит, смотрим: ну нет, ничего. <...> Светка [подруга — В. Р.], значит, перекрестила угол. Нет, не помогает, вот он лает. <...> Вот я не знаю, как это объяснить, вот опять же, может, это у собаки были какие-то галлюцинации. <...> Но вот начинаешь уже думать про все на свете, когда вот такие вещи видишь. Ну, кто-то говорит: «домовой», я считаю, что это у него галлюцинации были.

Домовой заявляет о себе разнообразными звуками: он шуршит соломой, «кует кузнечиком», стонет, хохочет, стучит, свистит, «бунчит про себя песни», «голосит» по хозяину дома, которому предстоит идти в солдаты, плачет и причитает перед бедой, поет песни, свищет, когда весел. Домовой, оказавшись запертым в растопленной печи, «визжыть, мявучить, брешыть пы-собачью, плачить». Страшный шум устраивают дерущиеся домовые: «поднимут на подлавки такую драку: подлавка-то — ту-ту-ту-ту! Да как оттудова на пол бухнут — и дверь-то сенную расхлябают настежь! Ну что, беда, да и только!».

Порой слышен и голос домового. По его фразам можно понять, что он радуется любимой скотине («Милый ты мой Серко, желанный! Воротился!») или, наоборот, недоволен мастью купленной лошади («Хынь, хынь! Хоть бы худую — да пегую!»). Нередко именно при помощи различных звуков (треска, воя, звона и т. п.) либо специфическим протяжным голосом домовой предсказывает будущее (см. далее).

Считается, что есть особые периоды, когда домового можно увидеть, если совершить специальные действия. По свидетельствам из Тульской губернии, чтобы увидеть домового, следовало на Пасху надеть новую одежду, намазать себе голову маслом от семи перводойных коров, пойти в церковь на службу и оглянуться. Для того чтобы увидеть домового в собственном дворе, нужно также на Пасху взять фонарь и осмотреть с ним четыре угла дома. Говорят, что в одном из них окажется домовой. Он будет лежать там, свернувшись калачиком, как собака. Согласно тексту из Восточной Сибири, если взять новую, чистую расческу и бросить в ведро с водой, через три дня в расческе окажется волос от домового. Волос следовало потереть в руках — после этого должен был явиться домовой.

Иногда считается, что увидеть домового — к несчастью или что он показывается перед бедой. Его появление предвещает смерть того, кто его увидел («кому [дворовой — В. Р.] покажетца, тот и году не выживить») или близкого человека, например мужа. Встреча с домовым предвещает и другие несчастья: падеж скотины, пожар. По обычаю, принятому в Новгородской губернии, прежде чем открывать дверь в хлев, следует кашлянуть — если же зайти внезапно, то можно «помешать домовому» или увидеть его, что могло повлечь за собой несчастье. В одной из сибирских быличек, напротив, появление домового толкуют как знамение грядущей счастливой жизни.

Как и многие представители нечистой силы, домовой является в многообразных обликах. Как правило, в текстах, связанных с обиходом скота, домовой предстает в виде животного; в историях, касающихся предсказания будущего, — в виде человека. В своем «человеческом» обличье домовой выглядит как белый, седой, лохматый старик, «старик коротконогий», с кривыми ногами, толстый «как обрубок», «низенький, толстой»; реже про домового рассказывают как про высокорослого. Он может быть одет в серый кафтан, сюртук со светлыми, золотыми пуговицами, красную рубаху, синие штаны, явиться «в красных сапожках, в красной шубейке», у него на голове большая шляпа. Лицо у домового «белое-белое, а сам весь чернущий», «глаза огневые, как два каменные угля», «нос горбато-прегорбатой», «рот широчущий, а в нем два ряда черных зубов», у него «бородка узенька, длинна», длинные брови.

В других рассказах домовой сочетает звериные и человеческие черты, напоминает животное. Домовой «как собака», его причитания «наподобие лая собаки», он похож на ласку, медвежонка. У него бывают рога, длинные когти, «морда обезьянья». Согласно свидетельству из Тульской губернии, домовые «на взгляд неуклюжи, как медведи; руки и ноги их толстые и сами все покрыты шерстью». Вообще домовой часто мохнат, волосат: у него «волоса черные, длинные», он «маленький такой, черный, мохнатый», «домовой-то маленький такой, лохматенький, в шерсти весь», «он мохнатенький, беленький, с черным на конце хвостиком», у него мягкая, пушистая рука, он «зимой беленький, летом коричневенький».

Зимусь [прошлой зимой — В. Р.] я приехав из лесу в сумерки. Посидев вечером с мужиками в другозьбе [в чужой избе на беседках — В. Р.], потабацили да побалесили [поразговаривали — В. Р.], и пошов это я домой ужнать; за ужной я постырив [поругался — В. Р.] с бабой, так штё позабыв и Богу помолитьца. Забрався это я на полати, да бабу-то и ругаю; так это я и уснув. Вот это сплю, а на меня кто-то и налек; сначала-то это я не могу и пробудитьця, потом опамятовся, да как поглядев, а у меня на груди сидит кто-то, с виду невеличек, а как будто десятипудовый куль на грудь-то поставлен. Всево на всё только немножко кошки побольше, да и тулово похожо на кошкино, а хвоста нет; голова-то как у человека, нос-от горбатой-прегорбатой, глаза большущие, красные как огонь, а над ними брови черные, большие, рот-от широкущий, а в ём два ряда черных зубов, язык-от красный да шероховатый; руки, как у человека, только ногти загнулись да все обрасли шерстью, тулово тоже покрыто шерстью, как у серой кошки; ноги-то у него тоже как человечьи. Как это только я ево увидев, то так испугався, то инда пот прошиб. Вот это я и думаю, возьму де его за шиворот, да и сборшу, а руки-то и не поднимаются; хочу это я скричать, да и то не могу, и давай в уме-то читать «Да воскреснет Бог и расточатца врази его», он и стал все делаться легче и легче, а как кончив молитву-то, да и хочу перекреститься, а он как застонет, да тут и рассыпався на махочькие искры. Соскочив это я, да и давай Богу молиться, а потом зажег лучину, разбудив бабу, да и давай в избе шарить, нет ли его где в избе. Искали, искали, да так и не могли найти, а после этова я уж больше суседка-то этова и не видав. Не дай Бог больше ево и увидеть, сколько и тогда страху-то натерпевся.

Домовой часто является в виде животного: крысы, лягушки, кошки, собаки, зайца, ягненка, свиньи, черной телушки, козла. Один крестьянин погорел и на время, пока строился, жил у соседа. К нему его домовой приходил каждый вечер в виде черной телушки. «Бывало настанет вечер, и телушка идет к дому соседа, где жил, — рассказывал он. — Собаки соседа так и заливаются — лают на нее. Подойдет она к соседову двору, постоит и пойдет через огороды и конопляники на мое пепелище и там провалится. Когда я выстроился, то не пригласил его [домового — В. Р.] в дом, и он целую осень проходил кругом двора козлом. Когда же сказал ему: «иди, хозяин, с нами жить», после того не стало козла. Значит он, то есть наш-то хозяин, вошел во двор». Убивать домового, который явился в виде мелкого животного, нельзя — могут последовать неприятности в хозяйстве: падет скотина, умрут двенадцать лошадей.

Мы огород пахали. Выползла така жаба большая. «Не тронь, не тронь, — муж говорит, — это домовой, хозяин конюшни». Мы обратно ее положили. Какой хошь домовой может быть. Гад лежит на заваленке, не тронь, говорят. Кто знает, что это.

Нередко домовой является в облике кошки, кота, котенка, лижет голову хозяина, запрыгивает на ноги или на грудь. Кошки также описаны как «родственницы» или «любимицы» домового. В Олонецкой губернии считали, что домовой «очень любит кошку, по ночам выглаживает ей шерсть». По свидетельству из Ярославкой губернии, в доме следует держать кошку определенного окраса, чтобы «угодить домовому». Если она пришлась «не по двору», домовой может бросать ее с печи, с чердака, из угла в угол или даже запустить ею прямо в хозяйские щи во время ужина. Традиционное представление о связи домашней кошки с домовым проявляется и в современных городских рассказах. Так, в текстах, записанных в Самаре в 2017–2018 годах, домовой «круглый как кошка», он играет с домашней кошкой или «гоняет» ее.

Часто домовой принимает облик хозяина дома, похож на него: «если хозяин черноватый, то и домовой — брюнет», «раз хозяин молод — молод и домовой; стар хозяин — и домовой является седым, сгорбленным стариком, с такой же бородой и волосами, как у хозяина». Во многих историях человек не сразу понимает, что перед ним домовой-двойник, а не сам хозяин: женщина видит во дворе якобы своего мужа, который хлопочет по хозяйству, на самом же деле ей явился домовой, в то время как сам муж был в кабаке; невестка видит во дворе свекра, но затем оказывается, что свекор не выходил из дома, а в его облике женщине явился «дворовой».

Жила у нас в деревне одна девка, Олёнкой звали, так Олёнка эта вон что рассказывала: — Вышла, — говорит, — я раз около полуночи на двор, смотрю — осерёд двора стоит человек, задом ко мне, ровно бы брат Васька. Я окликнула:
— Васька! Не обернулся. «Отец», — думаю.
— Татушка, а татушка! — Молчит. Зашла я это ему вперед, смотрю: отец стоит. Я опять: — Татушка, а татушка!
Ни гу-гу! Побежала это я в избу, разбудить брата. Смотрю: отец спит себе, растянувшись на полу. Тут я и переполохалась. Знать, то был домовой.