Прочитайте отрывок из книги «Шесть зимних ночей»

В издательстве МИФ вышел сборник «Шесть зимних ночей». Внутри шесть уютных и жутких, сказочных и пугающих рассказов о юном коридорном, спасающем город и Новый год; о сестрах, в груди которых бьются холодное и жаркое сердца; о древних чудовищах и ведьмах и многом другом. Публикуем отрывок из истории про деревню, в которой на все дома был лишь один уголек, согревающий жителей и учивший их делиться теплом.

Снег мягко ложился на покатые крыши, укутывал заснувшие сады. Дорожки светились белым. Мороза ждали больше всего. Верили, что, если перед самой главной ночью ударит мороз и продержится несколько дней, значит потом все будет хорошо. Дома готовили к этому испытанию каждый год: утепляли окна, ставили заслонки к каминам, чтобы пламя не лезло в комнаты. Когда приходил мороз, тогда и оживал огонь. Он особо громко ругался на дрова, плескался так, будто это вовсе не пламя, а вода, которую пустили с горы по порогам.

В ту самую ночь огонь обычно превращался в ревущее чудовище и рвался из труб. А потом резко затухал. Оставался один дом, в котором тлел уголек. Каждый раз разный. И обитателям дома надо было тот уголек пронести по всем соседям и вернуть домой. И сделать это так, чтобы ветер не затушил легкое пламя. И ночь не перевалила за полночь. Если не успеть, если дать огню потухнуть, то солнце больше не встанет. И мир покроет белое. Мороз никогда не отпустит сады, сломается Колесо.

Я столько раз слышала эту историю от деда, что считала ее сказкой. И каково же было мое удивление, когда к нам принесли огонь и разожгли пламя в потухшем камине. Маленьких детей обычно не пускали в комнату, когда бушевало пламя. Только после двенадцати можно было прикоснуться к этой тайне. Я все ждала, когда уголек останется только у нас. Но за десять лет этого не случилось. У соседей уголек оставался несколько раз, иногда даже несколько лет подряд. Я все спрашивала у деда, почему так.

— Потому что у нас еще не вырос достойный, — отвечал дед.

Я надувалась от гордости, точно зная, что «достойным» дед считал именно меня. И я ждала, когда вырасту настолько, что пламя решит выбрать наш дом. Примерно посчитала, сколько лет обычно тем, кто приносил огонь нам, — от двадцати до пятидесяти. Это меня, конечно, расстраивало: вдруг уголек останется у нас, когда мне будет уже за полвека. И вообще, не я его понесу, а моя сестра. Эта мелкая уже давно знала, что все сказки у нас — правда. И когда стоит ждать ревущее пламя тоже.

В один год ее даже еле вытащили из комнаты. Никто так и не понял, как ребенок пробрался к закрытому камину. В двадцать я еще ждала уголек, в двадцать пять мне надоели эти байки и ежегодные незваные гости, которых надо кормить. Зато сестра уже находилась с нами в эти ночи и старалась обаять каждого гостя. Дед ее постоянно останавливал.

— Наверное, у нас никогда не будет этого уголька, — сказала я, глядя на пламя после того, как все ушли.
— Ты так этого ждешь, вот оно и не случается, — заметила сестра.
— А ты нет? — не поверю, что главная фанатка этих сказок не ждала заветную ночь и заветный уголек чуть ли не каждую минуту.
— Я не расстраиваюсь, когда он оказывается не у нас, — ответила сестра.
— Какая разница, у кого он будет, если от правильно выполненного ритуала зависит то, встанет ли солнце.

Я покачала головой. Не верю. Не бывает такого, что от одного уголька может сломаться обычное природное явление. Голос ждал, когда я заговорю. А я молчала.

Было очень холодно. Одежда не грела вообще. Если я меняю костюмы каждый год, то почему не надеваю что-то более подходящее? Сквозь белесую пелену проглядывал тусклый свет.

— Там уже совсем замерзли, — не выдержал голос.

Пары в зале еле двигались. Видно было, как трясутся руки, сбиваются с такта ноги. У тех двух, в халатах, одежда уже стояла колом. Пол совсем обледенел, и часть пар не танцевала, а скользила по паркету, пытаясь удержать равновесие.

— Я ведь никого из них не знаю. Почему я должна за них переживать?
— Вообще-то знаешь, ты выросла с ними.

Я отмахнулась от очередных воспоминаний, которые не хотела подпускать. Легкая стая снежинок поднялась в воздух и плавно опустилась. Я нахмурилась — с неба ничего не падало, снег на земле давно превратился в спресованный лед. Неприятное воспоминание холодом кольнуло где-то на затылке.

— Это все не мое! Не мои воспоминания!..