«Одни из нас» — сериал о живых и мертвых, который преуспел, но не во всем. Рецензия Егора Москвитина

На американском НВО завершился первый сезон «Одних из нас» (The Last of Us). Из него вышла на редкость удачная экранизация видеоигры, но не совсем удачная замена «Ходячим мертвецам».

«Одни из нас» — история, события которой начинаются с гиперболизации реального факта. Гриб-паразит кордицепс, способный превращать муравьев в зомби, действительно существует. Но порабощать людей он не умеет. Однако во вселенной сериала все наоборот: в 2003 году кордицепс начинает догадываться, что люди — те же муравьи, и глобальная эпидемия вспыхивает так быстро, что выжившие звереют быстрее зараженных. Обычный работяга Джоэл (чилийско-американский актер Педро Паскаль, звезда «Игры престолов», «Мандалорца», «Чудо-женщины» и последней церемонии «Оскара» — а ведь его там даже не награждали, просто позвали постоять на сцене) во время эвакуации гражданских теряет свою дочь. И лишь спустя 20 лет у него появляется шанс заглушить эту боль — или хотя бы освободиться от чувства вины. Судьба сводит постаревшего и нездорового Джоэла с маленькой девочкой Элли (Белла Рэмзи, тоже из «Игры престолов»). У Элли иммунитет к кордицепсу — и есть надежда, что она поможет врачам сделать вакцину. Так что опытный и, как поначалу кажется, беспринципный контрабандист Джоэл вместе со своей напарницей Тесс (Анна Торв) соглашается доставить Элли в госпиталь. И в пути через прокаженную Америку героям будут угрожать не только ходячие мертвецы, но и военные, повстанцы, бандиты и прочие жанровые клише.

И фильмы, и сериалы о зомби-апокалипсисе обречены на монотонность повествования, какими бы изобретательными ни были их сценаристы и режиссеры. В каждой такой истории обязательно будет сцена, в которой еще живые вынуждены убивать зараженного друга. А еще лучше — члена семьи. В каждой такой истории будет коммуна выживших, организованная по образу религиозной секты или тоталитарного государства. В каждой появятся каннибалы, насильники и, если позволит возрастной рейтинг, насильники-каннибалы. Герои будут штурмовать и оборонять крепости, находить временный дом и с горечью оставлять эту землю обетованную ради новых странствий. Обычно эти странствия будут связаны с поиском вакцины или какого-нибудь города, где все хорошо. Если сериалу повезет быть достаточно длинным, то кто-то из героинь непременно забеременеет и родит. А кто-то из героев, одержимый идеей защищать всех вокруг, сам превратится в тирана.

Короче говоря, придумать что-то такое, чего еще не показали в одном из 177 эпизодов «Ходячих мертвецов» (и это не считая 101 эпизода спин-оффа «Бойся ходячих мертвецов» и парочки продолжений, которые пока только в производстве), практически невозможно. Даже истории со сверхоригинальной концепцией — вроде «Мальчика с оленьими рогами» (экранизации комикса про мир, где вдруг стали рождаться милые гибриды людей и животных) — неизбежно приходят к тому же образу будущего, что и другие антиутопии. Возможно, авторы всех этих сериалов просто кусают друг друга на каких-нибудь корпоративах. Или ими и правда управляет кордицепс.

Hbo.com

Однако у видеоигры The Last of Us (2013) целых десять лет был иммунитет от этой заразы. Как минимум потому, что она сама по себе была «Ходячими мертвецами», но в своей индустрии. Пока сериалы о конце света предлагали зрителю наблюдать за героями, которые каждую минуту стоят перед страшным выбором, интерактивный мир The Last of Us требовал принимать решения самостоятельно. Там, где телевидение взывает к состраданию, игры заставляют брать на себя ответственность — а это совершенно другой уровень погружения в вымышленный мир.

За год до The Last of Us вышел интерактивный сериал The Walking Dead: The Game (2012) — короткая и жесткая, как сжатая пружина, видеоигра во вселенной одноименных комикса и телевизионной саги. В отличие от большинства стрелялок она в каждой сцене давала геймеру понять, что он не всесилен. Игроку приходилось предавать друзей, чтобы выжить; жертвовать жизнями одних персонажей, чтобы спасти других — короче говоря, большую часть времени чувствовать себя довольно скверно.

Год спустя The Last of Us возвела эту идею хрупкости и уязвимости в абсолют. Джоэл пытался заботиться об Элли, но его подводило здоровье. Девочка-подросток из принцессы превращалась в воина, то и дело защищая того, кто, по идее, должен защищать ее. Сценарист и гейм-дизайнер Нил Дракманн (будущий соавтор сериала) придумал зомби-вселенную как надстройку к истории про мужчину и ребенка — изначально ему вообще хотелось, чтобы Джоэл был полицейским, а в сюжете не было никакой фантастики. То есть автора волновал не кордицепс, а отцовские страхи и детство в экстремальных обстоятельствах. Возможно, поэтому из игры The Last of Us и получилась первоклассная драма. И еще неизвестно, что было популярнее — «Одни из нас» или «Ходячие мертвецы». По состоянию на декабрь 2022 года было продано 37 миллионов копий видеоигры и ее переизданий и продолжений. Финал «Ходячих мертвецов» (да, они наконец-то закончились) в ноябре того же года посмотрели 3,1 миллиона американцев. На пике формы, в конце шестого сезона, у сериала было 18 миллионов зрителей. Именно в финале этого сезона герои попадали в плен к психопату с битой. Ну а что было дальше, знают даже те, кто не смотрел сериал.

Так вот, телеверсия «Одних из нас» как будто бы состоит из двух конфликтующих друг с другом историй. Одна из них — это неизбежные странствия по маршруту «Ходячих мертвецов»: стычки с монстрами и встречи с людьми, поиск припасов и прочие собирательство и охота. Режиссеры, операторы (в числе которых наша соотечественница Ксения Середа), декораторы и художники HBO делают свою работу первоклассно, но выстроенный ими мир не уникален — так уж вышло, что все зомби похожи друг на друга. Кульминация беспомощности этой стороны сериала — восьмой эпизод, в котором Джоэл и Элли сталкиваются с религиозным культом. Злодей до нелепости банален и неубедителен, а за героев ни секунды не страшно — ведь они герои. Забавно, что восьмой эпизод сериала чуть ли не покадрово воспроизводит соответствующий отрезок игры, но без интерактивности теряет весь саспенс.

Hbo.com

Но в перерывах между косплеем «Ходячих мертвецов» сериал развивает отношения героев, и эти короткие сцены оправдывают все остальное. Лучшая часть истории Элли — воспоминания о том, как она впервые любила и убила. Лучшая часть истории Джоэла — вспышка жестокости в финальной серии. Лучшая часть их общей истории — тяжелый разговор в последние минуты сезона. Одиночество делает их семьей: каждый когда-то не смог спасти близкого и теперь ищет искупления; ребенок оказывается равен взрослому. Но основой этой семьи становится чудовищная ложь, и в следующем сезоне (который выйдет аж в 2025 году) кому-то придется сказать правду.

А лучшей частью «Одних из нас» вообще оказывается третья серия, которой не было в игре и которая выбивается из логики «Ходячих мертвецов». Это так называемый «бутылочный эпизод» — компактная история, которая стоит словно особняком от остальных событий. Это флешбэк о судьбе двух второстепенных персонажей Билла и Фрэнка, которые ни за что не встретились бы, если бы не конец света. Потому что Билл — параноидальный социопат и затворник. Когда наступил апокалипсис, все вокруг попрятались по подвалам, а он, наоборот, выжил — и превратил целый город в свою неприступную крепость. Фрэнк же — полная противоположность Билла: человек эмпатии, который не может выжить в одиночку, но умеет заботиться о других. Их встреча, организованная чутким шоураннером Крэйгом Мэйзином (автором того самого «Чернобыля»), превращается в самую эмоциональную часть «Одних из нас» — и по большому счету главную причину ждать второй сезон.

Да, Элли и Джоэл — невероятные симпатяги, а их привычка рассказывать друг другу бородатые анекдоты — верный способ скоротать время в пути. Но по-настоящему уникальным сериал становится только тогда, когда отвлекается от ходячих мертвецов ради живых людей вроде Фрэнка и Билла. А Джоэл и Элли пока что — просто посредники, которые нас с ними знакомят.

Егор Москвитин