На протяжении года редакция The City в рубрике «5 вещей» спрашивала героев о культурных явлениях и событиях, которые их сформировали или помогли справиться со стрессом. Подводим итоги и рассказываем, как москвичей меняли и спасали книги, объятия с деревьями и звук жареных семечек.
Китайская чайная традиция и китайский чай как таковой, который я очень много пью в разных вариациях. А чайные церемонии люблю за то, что они сильно меняют отношение к жизни, в частности, к досугу — начинаешь ценить спокойное времяпрепровождение.
Попав в 15 лет в Израиль, первые деньги я заработал продажей этого напитка на улицах Иерусалима во время летних каникул. И вот это ощущение самостоятельно заработанных денег и счастья, которое ты испытываешь оттого, что ты их не просишь и можешь распоряжаться по своему усмотрению, а еще счастье оттого, что ты сам купил домой телевизор (цветной!), — оно вселило в меня алчность, которая до сих пор — мощный двигатель моего развития.
Я читала «Анну Каренину» в разные периоды жизни. Один из самых значимых случаев был, когда я начала писать свою книгу. Я поражалась тому, что никто лучше Льва Николаевича не приблизился к изучению человеческой природы. Боюсь, что так будет еще очень долго. Сейчас ему однозначно было бы что исследовать. Мне кажется, что читать этот роман в школе — совершенно бессмысленное занятие: понять всю суть можно только ближе к 50.
Одним из самых знаковых мест в Москве для меня является памятник Гоголю, который раньше стоял на Пречистенском бульваре, а сейчас — во дворе Гоголевского дома. Теперь Гоголь выглядит бравурным, мажорным, советским… Но, когда я в детстве вместе с дедом ходил в садик, он казался иным: с какой бы стороны ты ни обходил этого сидящего, нахохлившегося Гоголя, возникало ощущение, что он за тобой наблюдает. Слева, справа и даже за спиной казалось, что краем глаза он следит за тобой. Это произвело на меня очень сильное впечатление. Тем более что уже тогда я был «стукнут» его произведениями. Позже, когда я учился в художественной школе, я приходил к нему и делал барельефы с его героями, которые были расположены на постаменте памятника. Я увлеченно рисовал, разгадывая, кто из персонажей там изображен. И до сих пор это место — одно из самых важных для меня.
Когда мы поступили в институт, Анна Яковлевна попросила нас вести дневник. Я знаю, что студенты фиксируют эмоции, наблюдения за людьми, какие-то зарисовки делают, но про красоту не слышала. Каждый день вечером мне надо было садиться и вспоминать, что меня зацепило. В моем дневнике были кусочки штукатурки, промокшие листки с разводами от ручки, засушенные цветы. Я продержалась год, теперь изредка возвращаюсь к этому заданию, когда понимаю, что погружаюсь на дно или перестаю радоваться жизни.
Художник Нестор Энгельке вырубает свои картины топором. Сама эта фраза может изменить особо впечатлительного человека. Вообще топор для русской культуры — вещь священная: тут и деревянное зодчество, и Раскольников, и ментальность.
Какое-то особое воздействие на меня производят работы, где отсутствует привычный медиум в виде холста или какой-то подготовленной базы для рисования. Работа Нестора Энгельке «Деревянный Папа» — это оммаж работе Бэкона, которая, в свою очередь, отсылает к портрету папы Иннокентия Х Диего Веласкеса. Как музыканта меня здесь также заинтересовала передача крика, то есть звука через изображение.
Когда началась пандемия, я оказался, как и многие, заперт в квартире. Все начали что-то отращивать — кто бороду, кто волосы. Борода начала чесаться через неделю, пришлось ее сбрить, поэтому я сосредоточился на волосах на голове. Оказалось, что у меня вьются кудри, которые теперь стали узнаваемой частью моего образа.
В детстве я был большим фанатом Майкла Джексона. Из школы меня тогда забирала мама. В один из дней, встретив меня, она достала из сумки видеокассету с лицом Джексона на обложке. Такие продавали раньше в центре в подземных переходах. Я был просто в шоке от того, что увидел, пересматривал ее раз за разом, пытался повторять движения, подпевал, брал у дедушки шляпы, чтобы приблизить нужный образ. Наверное, эти танцы, клипы, большая светящаяся сцена и рев толпы тогда в детстве сразу меня покорили. Может быть, музыки в жизни мне было уже не избежать, просто узнал я об этом намного позже.
У меня есть большая серия работ, посвященных балету. Я рисую балерин. Началом этой серии послужили мои походы в студию наброска, где мы рисовали обнаженных моделей. Однажды к нам пришла позировать балерина. У балетных людей абсолютно другая пластика, пропорции и совершенно иная природа движений. Когда рисуешь балерин, получаешь эстетическое удовольствие, а их работа над собой и своим телом вдохновляет. В сочетании всего этого получается большое искусство, к которому хочется прикоснуться.
Это один из тех фильмов, которые я посмотрела десятки раз. Пересматривая его на разных этапах жизни, нахожу новые метафоры, отголоски и иную глубину. Мне очень близок визуальный язык Тарковского, его способность запечатлеть душевное состояние, экзистенциальное отчуждение его героев, свободное течение сюжета между измерениями памяти, снов и реальности, нелинейные повествования и его отношение ко времени как к категории вне объективности.
Несколько лет назад во время поездки в Италию я побывала в местах, где снимали этот фильм, — аббатство Сан-Гальгано и городок Баньо-Виньони в Тоскане. Посещение этих мест, которые совершенно не изменились за 30 с лишним лет, произвело на меня огромное впечатление.
Меня успокаивает готовка. А лучше всего успокаивает, когда жаришь семечки на медленном огне на чугунной сковородке. Они так приятно шелестят… Мне очень нравится этот звук.
У меня есть слепоглухая подруга Ира, которая, потеряв зрение и слух, начала ощущать мир глубинно и чувствовать совсем другие вещи. Например, если вы дадите ей ладонь, она, даже не зная вас, расскажет, кто вы, кем работаете, какой вы человек и что у вас в душе. Как-то она мне сказала, что каждое дерево — личность с характером. А если настроиться определенным способом, то можно даже услышать, как оно говорит и взаимодействует с тобой. Конечно, в нашей спешке, проблемах и постоянных гонках это сложнее. Но вот если хотя бы попробовать постоять в лесу, обнимая дерево и чувствуя себя единым со всем миром, это может успокоить, помочь ощутить чудо биологической жизни и безмерную ценность каждого живого существа.
Первое, что позволяет мне на время забыть о действительности, — это пребывание в творческом процессе. Сначала в голове появляется идея как предчувствие или вопрос, на который я непременно должна ответить. Затем она формулируется и воплощается в той или иной серии. Если мне не хватает знаний, я собираю материал по теме и начинаю с ним работать. Иногда мозг решает сложные когнитивные задачи без включения сознания — это творчество интуитивного разума, и только после приходит осознание, объяснение или расшифровка того, что уже сделано.
29 декабря, 2022